Ее величество История. Взгляд из белорусской провинции…

Предисловие редакции: этот дискуссионный материал предложен нам краеведом из города Осиповичи Юрием Клеванцом. Мы понимаем, что тема, осветить которую решил наш автор, очень сильно отличается от обычных материалов «Планеты Беларусь», что мало кто найдет в себе силы, чтобы внимательно прочитать такой огромный текст. Но мы подумали, что проделанная Юрием Клеванцом работа может быть полезной заинтересованным специалистам, занимающимся изучением истории славянских народов, и приняли решение разместить дискуссионную статью в авторской интерпретации.

«Посла ны на…»

Со времени зарождения исторической науки в ней прослеживаются две взаимно перпендикулярные тенденции. Историки одного направления подбирают и сопоставляют факты для того, чтобы выстроить логические цепочки, которые пригодились бы в деле разработки неких, пусть и с допущениями, формул, пригодных для использования в политологии, социологии, в прогнозировании событий и так далее. Иные же от времён фараонов и до наших дней пытаются разработать более прикладные вопросы, доказывая незыблемость существующего в данной части пространства порядка вещей и неизбывность правящего на этой территории политического режима.

Две эти тенденции порой сходятся, расходятся, переплетаются между собой самым причудливым образом, дополняются третьим, свойственным исследователям, как и людям вообще, моментом—саморекламой, а также стремлением подзашибить копейку.

Так что далеко не всегда можно с лёгкостью разобраться в исторических событиях, даже и имея под рукой книги и учебники, написанные, казалось бы, вполне солидными и признанными авторами.

Нормальная человеческая потребность иметь перед глазами понятную картинку событий особенно усиливается в сложные, переходные эпохи. Но с другой стороны как раз в это же время разрастается и цветёт пышным цветом всякого рода конъюнктурщина.

Вот и сейчас, в начале ХХ1 века, мы имеем три весьма близких и родственных народа—русских, украинцев, белорусов, живших в течение долгого времени в условиях единого государства, но разводимых по разным направлениям как внутренними, так и внешними политическими силами. И мы видим с каждой стороны массу разного рода публикаций, в том числе и исторического плана, которые фактически оправдывают и узаконивают это расхождение. Впрочем, сказано задолго до нас: есть много юрких авторов…

Меня заставила написать эти строки статья «Посла ны деревьска земля» С. Перевезенцева, доктора исторических наук в №2/2019 журнала «Наш современник».

Я не являюсь ни врагом автора, ни его оппонентом, более того, до данной публикации вообще не знал о его существовании. Просто уже наболело. Слишком много я прочёл подобного рода текстов как российских, так белорусских и украинских авторов.

Особенно меня задела авторская интерпретация событий догосударственной эпохи и эпохи Древней Руси, то есть времён, когда предки русских, белорусов, украинцев действительно представляли собой единый народ, пусть и с некоторыми известными допущениями.

Попытаюсь ответить господину Перевезенцеву.

При этом форма моих замечаний будет такой: я даю некую инвективу господина профессора, а затем-–своё объяснение этих же событий. Постараюсь при этом придерживаться советов одного старинного умника и не плодить избыточных сущностей.

Прежде отмечу некие общие моменты.

1. С. Перевезенцев почти не пользуется данными археологии, чем очень сильно напоминает нашего рупліўца беларушчыны Миколу Ермаловича, написавшего несколько книг со своей трактовкой истории Беларуси. Похоже, для обоих авторов археологии как бы и не существует.
2. С. Перевезенцев СОЗНАТЕЛЬНО берёт за точку отсчёта рубеж V111--1Х в.в. и ограничивается рассмотрением событий на территории северо-запада современной РФ. Создаётся впечатление, что государственная граница конца ХХ—начала ХХ1 веков существовала и на 1000 лет раньше. Впрочем, и история заселения славянами Верхнего Поволжья его тоже не интересует. Начало истории летописного Ростова, во всяком случае, в той же мере не привлекло внимание доктора наук, как и начало истории летописного Полоцка (оба древнейшие города восточных славян).
3. Кроме того, господин профессор никак не использует и немалое количество текстов арабских, византийских, германских авторов, касающихся славянства.
4. С. Перевезенцев старается не видеть социальную структуру общества, не употребляет слов «феодал», «вассал», «сюзерен», «эксплуатация», «классы» и так далее. Либо автор—молодой человек, не проходил ни истмата, ни истпарта, а учил историю по Гуглу с мобильника, либо все эти слова в новой России табуированы. На самом деле такие термины, как «кмети», «люди», «смерды», «рабы/челядь невольная» появились раньше 1Х века. Об этом говорится в работе московского историка Зимина (А. А. Зимин. Холопы на Руси. М., 1973).
5. И что это за мода такая пошла у нынешних интерпретаторов исторических событий—называть всех этих кривичей—дреговичей и прочих русичей ОТДЕЛЬНЫМИ ЭТНОСАМИ? Надо тогда напомнить азбуку: роды и племена вообще—явления самодостаточные и ни в каких объединениях-укрупнениях не нуждающиеся. Объёдинение племён в союз племён происходит только под давлением силы дружин, выделившихся из этих племён. То есть словена новгородские—это военно-племенной союз, а никак не племя. Равно как и те же кривичи—дреговичи. В военно-племенном союзе ключевое слово—«военный». То есть внутри объединения всегда находится некое активное меньшинство, живущее преимущественно вооружённым грабежом. По названию этого меньшинства в летописях называлось и всё объединение. Дружины появлялись и исчезали, а огромное большинство населения оставалось тем же, кем оно и было до их появления. Если же поверить господину профессору, то тогда надо разделить по этносам и тевтонов с маркоманами и гуронов с ирокезами.

Кстати, историк Соловьёв 150 лет назад доказывал, что, к примеру, летописные варяги—это никакой не отдельный этнос. Но что нам какой-то Соловьёв, не так ли?

Таким образом, сложная, противоречивая полутысячелетняя история, в результате которой носители довольно заурядной археологической культуры железного века заселили огромные территории и затем поднялись до принятия государственности, осталась целиком вне рассмотрения автора статьи. Придётся и в этом дополнять господина профессора.

А теперь перейдём к рассмотрению статьи.

Итак, ЦИТАТА 1: «…варягов-русь во главе с легендарным Рюриком из Южной Прибалтики пригласили пять племён, два славянских (кривичи и ильменские словена) и три финно-угорских (чудь, весь и меря), уже объединенные в некое разноэтничное государственное образование с центром в Ладоге.»--стр. 199.

Я никогда не был в Новгороде, но из археологической литературы знаю, что событие «призвание варягов» совершилось в пределах окрестностей Новгорода, при этом на месте самого города было два больших неукреплённых поселения, в западном жили славяне, в восточном—финно-угры. Ниже по реке, то есть в нескольких километрах, было Рюриково городище, укреплённая ФАКТОРИЯ тех людей, которых летопись называет варягами. Причем появились те варяги в верховьях Волхова едва ли не раньше славян, звать каких-то новых, отдельных варягов из Южной Прибалтики не было нужды. Кстати: и на Старой Ладоге варяги появились заведомо раньше славян, поскольку Старая Ладога заселена последними позже окрестностей истока Волхова, пусть на 3-4 десятилетия, но позже.

Изначальная Ладога была такой же ФАКТОРИЕЙ (там, впрочем, я тоже не был). До варягов на месте городища жили финно-угры, после—явились славяне (раскопки показывают следы НЕСКОЛЬКИХ пожаров, последствия борьбы за контроль над руслом Волхова). До 1Х века на месте городища в Ладоге проживало более или менее постоянно 2-3 сотни человек (с перерывами на войнушки), совсем не столичный масштаб.

Фактория в древности—это явление, очень похожее на факторию в Северной Америке времён её колонизации: там белые, не имея по каким-то причинам возможности грабить индейцев, торговали с ними, если же появлялась возможность пограбить—грабили.

Примеров факторий в раннем средневековье Восточной Европы не так уж и мало: Жужлянка (Жижелин)—славянская фактория в среде балтов на территории современного Осиповичского района Могилёвской области по своей древности превосходит и Ладогу, и Новгород. Менск-на Менке—тоже славянская фактория, пусть и несколько «моложе» Жужлянки, но никак не моложе Ладоги (1). Основаны эти фактории были выходцами с юга славянского ареала путём военных захватов поселений балтийских племён, выходцы эти не были дреговичами. Впрочем, тогда ещё никто и не знал о дреговичах.

А вот Свислочь (опять Осиповичский район Могилёвской области)(2), Кукейнос (сейчас Кокнейсе, Латвия), Вильна (Вильнюс, Литва)----это уже полоцкие фактории начала следующего тысячелетия. Кстати, сам Полоцк, изначально маленькое городище на правом берегу речки Полоты примерно в полукилометре от её впадения в Западную Двину—это тоже варяжская фактория, такая же, как и Ладога. Сейчас на месте древнейшего Полоцка огороды.

И ещё один момент. На Жужлянке славяне появились не позднее начала VII в. н. э., на Менском городище—в середине этого века, в Полоцке—к концу, в окрестностях Новгорода—в начале VIII в., в Ладоге—в середине VIII века. А, допустим, на поселениях возле современной деревни Снядин Петриковского района Гомельской области они проживали уже в V в. (3). Тенденция, однако? Или что-то мешает увидеть явную колонизацию земель в направлении с юга на север?

То есть движение с юга на север—это движение от центра к периферии. Именно в центре, то есть на юге, надо искать столицы (мы, конечно, совсем-совсем ничего не знаем о Киеве).

С. Перевезенцев не упоминает слова летописи о том, что восстал род на род, и не было между ними правды (а ещё «воевати почаша сами на ся») (4) из-за того, что это противоречит его утверждениям, что у славян не было кровнородственных общин и что славяне были до умиления миролюбивы.

Кстати, насчёт «восстал род на род». Аналогичный случай был и у нас в Одессе. Спустя почти пять столетий от начальных летописных сведений, а именно в середине ХІІІ века, произошла некая свара между боярской верхушкой Новагородка (теперь Новогрудок, Гродненская обл., Республика Беларусь), живших в «богатом квартале» (так археологи называют отдельное тамошнее укрепление, «окольный город») и княжеским семейством, жившим в детинце. Можно догадаться, что «третейским судьей» между сторонами выступил проживавший «за речкой» кунигас Миндаугас. Да так хорошо выступил, что с исторической арены исчезли и новагородские бояре, и княжеское семейство. Вполне возможно, что события в Новагородке повторили события в Новгороде. История любит повторяться.

Вот ещё вопрос: откуда взялись Новгород, Новагородок, Новоград-Волынский, Новгород-Северский (Нижний я не называю, поскольку известно, что его князья основали)? Если есть столько Новгородов, значит, где-то должен быть и Старгород? Он и есть, только долго назывался Ольденбургом, сейчас это Старгард-Щециньски, находится он на западе Польши, недалеко от моря (в Польше мне известны два Старгарда, есть ещё Старгард-Гданьски, но только на Щециньском есть слои VІ в. с материалами пражской культуры). То есть, во-первых, следует признать, что кроме движения неких славянских группировок с юга на север, было ещё и движение с запада на восток, что, кстати, совершенно не противоречит первоначальным сведениям летописи.

Между прочим, из сказанного следует, что и Польша заселялась славянами с юга и с запада. Первая столица Польши—Гнёзно—ровесник Новгорода.

А во-вторых, следует согласиться с тем, что уже к исходу VІІІ века славяне разошлись по огромной территории, были участниками РАЗНЫХ исторических событий, имели разные традиции. Отделять этнически русов от славян уже поэтому совершенно необязательно. Необязательно и ненаучно. Разные религиозные воззрения, в том числе и христианские, разные формы общественной организации существовали внутри славянства уже к тому VІІІ веку.

Здесь мы переходим к следующей инвективе господина профессора, к воспеванию соседской общины у славян (всё та же 199 стр.). Вообще-то соседские общины в Европе—не такая уж и редкость, совсем не исключительное свойство наших предков. Появлением своим эта община обязана распространению настоящих пахотных орудий (рало, плуг), дающим возможность для самопрокорма маленьким ячейкам общества—семьям (прошу прощения за повторение азбучных истин). Но настоящие пахотные орудия применялись у людей, которых мы привыкли называть славянами, не везде и не всегда (соха—орудие квазипахотное, она не столько пашет, сколько рыхлит землю). Более того, к примеру, спустя тысячу лет после первых упоминаний «склавинов» в письменных источниках, в апреле 1552 года  крестьяне села Болоча (сейчас деревня Пуховичского района Минской обл.) «лада (ляду) пратали» (5). Что такое «ляду пратать»? А это то же самое, что «сечу чистить». О том, что крестьяне в 1920-х годах «чистили сечу» не так уж и далеко от Москвы, можно узнать у довольно известного писателя М. Пришвина (см. М. Пришвин. Календарь природы. Мн., 1977). И ведь не было на них лесхоза какого-нибудь! «Ляда» и «сеча»--это поля, обработанные подсечно-огневым способом, требующим усилий больших коллективов людей, и, соответственно, воспроизводящим родовые отношения.

У нас, то есть в Республике Беларусь, наверное, в каждом районе полно топонимов типа «Полядки», «Сечище», «Перасека», «Лядецкое». Думаю, таких названий много и в России.

Кстати, у того же Пришвина в той же книжке описываются «бабы богомерзкие». Это к вопросу о том, была ли у русов моногамия—по С. Перевезенцеву.

Мне особенно приятно ссылаться на Пришвина, поскольку он, не будучи доктором наук, действовал как казахский акын—что видел, о том и писал, ИЗБЫТОЧНЫХ СУЩНОСТЕЙ не выдумывал.

Но мы продолжаем.

ЦИТАТА 2, стр. 200. «Так, в VІ веке славяне в короткое время ассимилировали многочисленные фракийские племена на Балканском полуострове»,--этими словами господин Перевезенцев почему-то утверждает миролюбие славян. На самом же деле после кровопролитнейших войн императора Юстиниана, стремившегося восстановить разбитую варварами Римскую империю и эпидемии, которая, как известно, всегда ходит об руку с войной, с юга начались вторжения арабов, с востока постоянная угроза войны исходила от Персии, а северный лимес империи прорвали «миролюбивые» славяне, грабили и разрушали города, наживались на работорговле и пиратстве, упивались вином и так далее (6).

Ну, и, в частности ассимилировали фракийцев. Между прочим, святой Димитрий Солунский избавил Солунь (ныне Салоники) от штурма и разграбления славянами же.

И ещё минутку внимания. Вторжение VІ века «склавинов» и «антов» на территорию Восточной Римской империи—не первый вооружённый поход наших предков на юг и на запад от «Карпатской горы». Ещё примерно на сто лет раньше произошло подобное событие, но в составе гуннских орд--см. отчёт послов Западной Римской империи, которые ехали на свадьбу великого вождя 70-летнего Аттилы, а приехали на его похороны. Так что на берегах Дуная «склавины» и «анты» V1 века могли встретить своих родичей и знакомцев.

А ещё раньше, когда империя не была поделена на Запад и на Восток, а пребывала в силе, дунайский лимес пытались прорвать некие «костобоки», опять же, скорее всего, родичи и предки «склавинам» и «антам» (7).

ЦИТАТА 3. На той же странице два абзаца, начиная с предложения «На протяжении веков у славян сложилась собственная социально-политическая организация…» С. Перевезенцев посвящает описанию своих, надо сказать, в значительной мере, сказочных представлений об этой самой общественно-политической организации.

Господин историк продолжает предложение: «…отдельные общины объединялись в племена, а племена—в союзы племён».  

Однако известно, что в племена начиная с каменного века (и это касается не только славян, но и вообще всех древних народов) объединялись прежде всего роды, а не земледельческие соседские общины. И объединяло их в немалой степени не только родство, но и боязнь быть уничтоженными во время неизбежных межродовых стычек. И следствием такого объединения рано или поздно становилось выделение группы профессиональных воинов из общей массы взрослых мужчин. А эта группа, выделившись, тут же стремилась установить контроль над «своим» племенем, а затем, по достижении этой цели—и над соседними племенами. Как это происходило, с известной степенью достоверности показано в старом фильме «Две стрелы», снятом по пьесе советского драматурга Володина.

Таким образом, можно сказать, что если племена складывались в «относительно вегетарианские времена» из родов,  то есть коллективов родственников, то союзы племён организовывались под воздействием объединяющей их военной силы. При отсутствии страха быть уничтоженными большим земледельческим или скотоводческим общинам незачем объединяться, поскольку такая община—явление полностью самодостаточное.

Подытожим: дружина, выделившись в условиях ещё родо-племенного общества, объединяет под своей властью одно-два-несколько племён, не обязательно родственных, в зависимости от своей силы, настойчивости и удачливости тем, что «окучивает» их подобно тому, как современные нам рэкетиры «окучивают» какие-нибудь базары. Однако та же дружина одним своим появлением и РАЗЛАГАЕТ любые более ранние сообщества людей, заменяя «горизонтальные» связи между ними «вертикальными».

Что происходит потом? Представим идеальные условия, то есть предположим, что на одного хищника не сразу нашёлся другой, более сильный. Но и в этом случае ПЕРВАЯ ДРУЖИНА ДОЛЖНА ИСЧЕЗНУТЬ, распасться. Сказано задолго до нас: «любая власть развращает». Удачливые воины нахапали добра, окружили себя юными красотками, а что дальше? А дальше мир переворачивается, и благоприобретённое имущество начинает управлять владельцем, превращая хищника в стяжателя, а стяжателя—в сибарита. Разлагающий разлагается. Никаких сдерживающих моментов первобытное общество ещё не знает и не будет знать до тех пор, пока над силой воинов не поднимется сила «старших» воинов, то есть стяжателей над стяжателями с одной стороны, и ревнителей уравнительных законов—с другой.

Всё сказанное можно применить к сообществам индоевропейцев, к так называемым «культурам шнуровиков», существовавшим уже за три с половиной тысячи лет до появления первых известий о славянах. За века в нашей части Восточной Европы появилось и распалось множество всё более сложных и разнообразных военно-племенных союзов. Их опыт, безусловно, помог нашим предкам принять условия государственности, избыточные и неприемлемые для любых общин земледельцев или скотоводов. Хлебопашец или пастух должны привыкнуть встречать пришедшего к нему за «полюдьем» дружинника поклоном, а не топором.

ЦИТАТА 4. Следующее предложение статьи--«На востоке Европы центрами славянских племенных союзов были города»--при ближайшем рассмотрении оказывается просто бессмыслицей. Что автор считает городом? Если он, подобно древнему летописцу, называет городом любое укреплённое место, то с таким утверждением можно худо-бедно согласиться. Однако, во-первых, уже и в самых ранних летописных записях кроме «градов» можно встретить ещё и «тверди», «детинцы», «погосты». Разные названия здесь прямо предполагают и разные функции.

Во-вторых, напомню доктору исторических наук, что надо различать город и городище. Допустим, на территории Республики Беларусь есть много балтских городищ железного века, однако они настоящими городами, то есть административными, торговыми, ремесленными центрами никогда не были. Сейчас среди историков города принято прямо связывать с государственностью, то есть это не племенной, а территориальный центр. Вообще же граница, за которой городище превращается в город, зыбка и условна. В том же Новгороде, к примеру, и столетия спустя после его основания были районы «Коровники», «Огородники», то есть люди, живущие в действительно большом городе, спокойно занимались сельским хозяйством. Ещё пример. Заняв Москву в 1812 году, французы упивались русской водкой и объедались капустой, поля которой располагались чуть ли не посреди улиц. Для горожан в нашей части Евразии, в том числе и для многих москвичей, огородничество (хотя бы и на дачах) и даже хлебопашество было обычным средством прокорма и во второй половине ХХ века.

В-третьих, археология показывает, что изначально у славян не было или почти не было не только городов, но и городищ, а те, что были, как правило, «отжимались» у балтов. Тот же Новгород и та же Ладога изначально стен не имели.

Вот пример: городище Жужлянка, которое здесь уже упоминалось, было «отжато» славянами у балтов не позднее начала VІІ в., а просуществовало оно как центр определённой территории до начала ХІ в. При этом на немалой площадке городища всё это время, возможно, постоянно жили только вождь и жрец с семьями, поскольку там мало соответствующего археологического материала. Зато этого самого материала очень много на окружающих укрепление селищах. Значит, перед нами не город, а «твердь», «погост», или, как здесь уже говорилось, фактория. Подобных примеров можно привести много, и они свидетельствуют о разнообразии отношений внутри славянства.

ЦИТАТА 5. Следующий абзац. «Высшей властью в каждом племенном союзе было вече». На самом деле в византийских источниках конца VІ--начала VІІ века отмечается, что у «склавинов» есть воины, но есть и «отборные» воины. То есть «старшая» дружина, бояре, верхушка, которая вместе с вождями имеет прямой интерес подмять под себя всю военно-племенную вечевую демократию. Разложение общества на фракции имеет следствие в виде появления у членов этих фракций отдельных групповых интересов, от столкновения этих интересов рождается политика и, соответственно, политическая борьба. Во всех странах, во все времена людям хочется думать, что раньше, ну, хотя бы, в Древней Руси, и трава была зеленее. Но если исходить из реальности, то надо признать, что упомянутая внутриполитическая борьба—одна из основных движущих сил в истории той Древней Руси.

К чему приводила эта борьба? А куда кривая выведет. Общая картина уже многажды описана: на востоке дело, пусть через пень-колоду, но идёт к монархическому правлению, на северо-западе, то есть в Новгороде, Пскове, Полоцке, торжествуют боярские олигархии, на западе весы власти качаются то на сторону княжеских, то на сторону боярских группировок, а ещё было немало людей, которые твердили одно: раньше было лучше. Отсюда—закономерное ослабление государства и страны в целом, а затем и разгром очередной волной кочевых орд.

Ну, а вече…Вече во всех землях Киевской Руси превращалось во всё более декоративную структуру, примерно так же, как сейчас в такую же декорацию превращаются парламенты в разных странах СНГ (миль пардон).

ЦИТАТА 6. Идём далее. «Но в одном большинство и отечественных, и зарубежных источников сходятся: славяне, варяги и русы до Х века были разными народами. Славяне—земледельцы, живущие соседскими общинами, сами выбирающие главу племенного союза. Варяги и русы—торговцы и воины, у которых была кровнородственная община со строгой иерархией …» На следующей, 201 стр. дополнение: «В Восточной Европе, по разным источникам, известны три вида руси: варяги-русь, русь-аланы и поляне-русь».

По поводу разницы славян и русов я здесь уже высказывался. Добавлю только, что если славяне и русы—разные этносы, то  алеманы, джемени, немцы и тедески--и подавно.

Что нам говорят по этому вопросу византийские источники и археология? Вот, к примеру, Прокопий из Кесарии утверждает, что есть два народа, склавины и анты, родственные, но враждебные друг другу. Далее указывается, где проживают эти народы, а именно—на землях современной Украины, Молдавии, Румынии—на левом берегу Дуная. По результатам раскопок, ведущихся уже более ста лет ясно, что «склавины»--это пражская археологическая культура (здесь она уже упоминалась), анты—пеньковская культура. Пражская культура впервые выявлена и описана в Чехии, а на Украине исследован её вариант—Прага-Корчак. Пражские памятники на Украине находятся севернее, пеньковские—южнее.

.Обе культуры полиэтничны по своей природе, но если в пражской люди, которых мы называем славянами, составляли изначально примерно половину всего населения, то в пеньковской—не более четверти. Тем не менее, называемые славянами люди были в пеньковской культуре подавляющим меньшинством. «Стерильно чистое (бессубстратное) этническое пространство—вообще исключительное и сомнительное явление».—О. Н. Трубачёв. Этногенез и культура древнейших славян. М., 1991, стр. 14.

В той же пеньковской культуре оставили свои следы фракийцы, которых, по С. Перевезенцеву, славяне «мирно» ассимилировали на Балканах, остатки скифов, сармат, даки, карпы, иллирийцы, болгары (фрагменты юрт на пеньковских поселениях, «тюркское племя», важно указывает доктор Перевезенцев), балты («Балты, судя по данным археологии, далеко заходили в степь в Vв. н. э.»--Степи Евразии в эпоху средневековья. Под ред. С. А. Плетнёвой. М., 1981, стр.11).

В пражскую культуру кроме собственно славян входили те же балты, карпы, даки, какая-то часть кельтов и финнов.

Пеньковские поселения более обширны, хозяйственная жизнь на них развита лучше, чем на пражских. Византийские источники утверждают, что анты сильнее склавинов.

Московский археолог И. П. Русанова (И. П. Русанова. Славянские древности VІ—VІІІ в.в. М., 1976, стр. 38-39) указывает восточную границу ареала изначальной культуры Прага-Корчак: это река Горынь (отсюда, замечу, Змеи Горынычи; поклонение змеям и ужам отмечено этнографами у литовцев в ХІХ—начале ХХ века). То есть славяне жили западнее Горыни, балты—восточнее. Киев этого времени—балтское городище или городища, и назывался не Киев, а Самват или Самбат. Украинские исследователи уточняют: по объединению самбов, части пруссов (В. А. Булкин, В. Н. Зоценко. Среднее Поднепровье и Нёманско-Днепровский путь IX-X в.в.//Проблемы археологии Южной Руси. Киев, 1990, стр. 122-123).   Между тем, в Петриковском районе Гомельской области есть группа селищ возле деревни Снядин, здесь уже упоминаемая, с пражскими материалами V в. Надо думать, что славяне обошли-таки сопротивляющихся Горынычей по Припяти.

И «пражане», и «пеньковцы» в целом изначально ничего особенного в материальном плане из себя не представляли, несмотря на указанные выше различия и занимали далеко не самые престижные места в огромном квазигосударстве готов (черняховская археологическая культура). Однако после разгрома готов гуннами (до середины V в. н. э.) «кто был ничем, тот стал всем». У тех людей, которых мы называем славянами, появились собственные дружины, которые частью пошли на запад войной вместе с гуннами, частью самостоятельно прорвались в Восточную Римскую империю, о чём здесь уже говорилось, а частью остались на месте и занялись излюбленным видом спорта (второе место после распития спиртосодержащих жидкостей)—выяснением, кто здесь самый главный.

Всё, написанное мною до сих пор не содержит ничего оригинального. Студенты соответствующих специальностей должны это на лекциях проходить. Идём дальше.

По ареалу пеньковской археологической культуры протекает река Рось. Так вот, именно по этой речке военно-племенная группировка, имевшая «экспортное» название «анты» (с персидского—«окраинные люди», украинцы, если угодно, см. И. П. Русанова, указ. соч., стр.112 ), имела самоназвание «русы», «русь». То есть земля при речке Роси—Русь, там живут русы. Или вариант: русами называлась изначально самая боевая и драчливая часть антов, поскольку Рось протекала вблизи разграничения пеньковской и пражской культур (8).

Может возникнуть вопрос: почему название «анты»--с персидского? А потому, что и у скифов, и у побивших их в своё время сармат, и у саков, живущих в первой половине 1 тыс. н. э. на территории Средней Азии, языки были близки к персидскому. Остатки скифов и сармат (аланы; аланы, роксоланы, ироны—основные военно-племенные объединения сармат) хоть и не занимали ведущие позиции в пеньковской культуре, но были весьма существенной её частью. Может быть, из-за них пеньковская культура в хозяйственном плане и поднялась немного выше пражской.

А теперь перечислю окружение пражской и пеньковской культур с севера на юг по часовой стрелке.  Это культуры: банцеровская, колочинская, салтово-маяцкая. Во всех из них  в разной пропорции был компонент людей, которых мы называем славянами, но уже в виде субстратов. Простой здравый смысл подсказывает, что наличие славянских субстратов в перечисленных культурах есть следствие погрома, учиненного в лесостепной зоне Западной Украины гуннами.

А до гуннов, как здесь уже говорилось, в степи и лесостепи правобережной Украины господствовали готы.

Между прочим, аланы—связующее звено, общие предки для современных австрийцев, венгров, румын, славянских народов, осетин, казахов, и иранцев, конечно.

Итак, с конца V в. до середины VІ в. военные объединения «антов» и «склавинов» дружно или с некоторыми трениями между собой грабят северные, а затем и центральные провинции Византии.

Я здесь уже упоминал, что часть славянских дружин пошла на Запад вместе с гуннами вверх по Дунаю. Примерно через 100 лет к ним добавились новые толпы переселенцев. С Дуная они перешли, в частности, на Мораву чешскую, а с Моравы—на Лабу и Одру, по ним—до Балтийского моря (см. «Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период». Киев, 1990, стр. 217—там даже известный «трезуб», родовой символ Рюриковичей, выводится из гуннской тамги).

Кстати, интересно, почему это российские авторы исторических текстов говоря о пути из варяг в греки, постоянно видят только Неву, Ладожское озеро, Волхов, озеро Ильмень, реки Ловать, Усвячу, Западную Двину, Касплю и Днепр? Первый, освоенный славянами путь от южного моря к морю северному проходил, скорее всего, по Мораве сербской вниз до Дуная, по Дунаю вверх до Моравы чешской, от истоков этой Моравы волоком в Лабу или Одру. На Мораве чешской и появилось первое славянское государство—Моравское княжество. Несколько позднее были захвачены и другие пути. Это:

• через Вислу в Днестр;
• через Неман, Нярис (Вилию), Сервечь, Галядзу—в Березину;
• через  Неман, Усу, Птичь—в Припять, именно на этом пути появился Менск-на-Менке;
• через Неман, Лошу, Шать, Птичь—в Припять;
• через Неман, Щару, Ясельду—в Припять, на Ясельде есть памятники с материалами пражской культуры;
• через Западную Двину, Касплю—в Днепр;
• через Западную Двину, Уллу, Усвейку, Бобр—в Березину;
• через Западную Двину, Лучесу, Оболянку, Кривую Речку, Друть—в Днепр;
• через Нарву, Чудское озеро, реку Великую, Дрыссу—в Западную Двину, оттуда—в Друть или напрямую в Днепр.

На всех этих водных путях есть по славянскому городу или городку.

Но идём к следующему, седьмому столетию. Здесь можно сказать: не всё коту масленица.

Самое главное обстоятельство второй половины VІ века, повлиявшее на всю европейскую историю—это появление в причерноморских степях аваров—новой волны кочевников—завоевателей. Византийские источники фиксируют нападения аварской конницы на «склавинов» и антов в 578 году. Примерно в это же время аварами на территории Чехии было разбито германское объединение лангобардов (9). Тогда же авары переправились через Дунай и вновь перемешали всю картину в северной части Византии. В конце VІ византийцы даже платили дань золотом аварскому кагану Баяну, чтобы только он их не трогал. Но он не послушался. Трогал всё равно.

Второй важный момент конца VІ—начала  VІІ веков—Византия помалу оправилась от поражений и начала отвечать ударом на удар.

Третий момент—начало более, чем трёхсотлетней экспансии королевства франков с запада, превращение этого королевства в империю.

Картину юга Восточной и Центральной Европы с этого момента нужно рассматривать по частям.

1. На территории современной Венгрии и Румынии—полное господство аваров. В Венгрии построены какие-то земляные укрепления—«хринги»(10). Вокруг них возникает государство—Аварский каганат. Тамошние славяне полностью подчинены (Хроника Фредегара. //Свод древнейших письменных известий о славянах  Т. 2, М., 1995, стр. 367).
2. В Чехии и Моравии часть славянского населения укрылась в горных «твердях» (надо думать, что это «лучшая» часть населения). Те, что остались на равнине, поднимают восстания против завоевателей. На волне восстаний и рождается Моравское княжество, которое здесь упоминалось (11).
3. С начала VІІ века франкский король Дагоберт начинает второй после готов большой «дранг нах ост». Франки разбили славян в Баварии, тех, кто там остался, поделили по германским традициям на марки. Тот же Дагоберт покорил Славонию Фризскую (теперь это Голландия), начал войну и против Моравии, но к здешним славянам пришли на помощь сербы с князем Дирваном и болгары, франкам пришлось ретироваться.
4. На севере Балканского полуострова дела идут более сложно. Византия пытается изгнать со своей территории всех варваров, но сил не хватает, хитрые греки поэтому заключают договоры то с одной группировкой нападавших, то с другой. Болгары по родству соединяются с аварами. «Склавины» и «анты» то воюют между собой, то вместе под руководством аваров штурмуют греческие города, то бьются с самими аварами.
5. И. наконец, самая интересная для нас --ситуация на Украине. Анты, как наиболее  сильная часть родственных объединений, упрямо сопротивляются. Соответственно, византийский хронист констатирует: в 602 и 603 годах каган посылает полководца Апсиха бить антов (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960, примечания, стр. 220, со ссылкой на Феофилакта Симокатту)..

Анты разбиты, но история на этом не кончается. Кстати, именно из-за разгрома антов, то есть самой древней Руси, и накручено столько слов о том, что это такое—Русь. Какой-то народ-призрак, не имеющий своей территории.

А история не кончается потому, что в силу изложенных выше обстоятельств начинается БЕГСТВО славянских (ну, и антских, конечно) дружин как с ранее захваченных территорий, так и из собственно ареала пеньковской культуры. Не могу удержаться от цитаты. «У русского    человека два противоположных стремления: остаться дома, на месте, у истоков и удрать неизвестно куда и поселиться неизвестно где. Дар колонизации, видимо, есть только у русских и у британцев»,--Давид Самойлов. Честь и хвала литераторам, которые описывают то, что видели, не подгоняя ничего под выдуманные схемы!  Хотя в данном случае, конечно, бегство было продиктовано обстоятельствами.

Так, по военному союзу «смолняне», впервые фиксируемому на территории современной Болгарии, и назван, скорее всего, город Смоленск. Бежали-бежали, но захватили новую территорию. Северяне, которые потом построили город Новгород-Северский, впервые упоминаются в современной Румынии, на СЕВЕРНОМ берегу Дуная. Любимые мною дреговичи пришли на территорию Беларуси с реки Драговица в современной Сербии, греки их называли «другувитами» (12).

Господа доктора наук, умоляю, только не называйте эти ДРУЖИНЫ ЭТНОСАМИ, не надо.

А на территории современной Гродненской области появляется название речки Рось.

Итак, после уничтожения военной верхушки антов, авары принялись громить на Украине славянскую группировку. Это уже отражено в изначальной русской летописи. Но в то же время в ареале пеньковской культуры, которая не исчезла в VІІ веке после разгрома военной верхушки, вместо одного союза появляются два—тиверцы и уличи. С. М. Соловьев выводит названия этих группировок с литовского—«горные» и «луговые». Одни проживали на правом, высоком берегу Днепра, а другие—на левом, низинном, примерно так же, как луговая и нагорная черемиса спустя почти тысячу лет.

Археологи фиксируют в этой части славянского ареала важные изменения.

Во-первых, начинается бурное строительство городищ. Так называемая «поросская линия» городков построена в основном не в V-VІ, а в VІІ веке. Подсыпаются валы на тех городищах, что построены ранее. Растёт известное у археологов Пастырское городище на притоке речки Тясмин в Черкасской области и приобретает вполне себе столичные размеры. Мне так и хочется назвать его Пресеченом, городом тиверцев и уличей, известным по летописи.

Подсыпаются и так называемые «Змиевы валы».

Население городищ по-прежнему занимается в основном сельским хозяйством, но уже есть и настоящее ремесло, то есть изготовление товаров для продажи или обмена. Во-первых, это железо и изделия из него, в первую очередь—оружие.

Железные чушки-отливки становятся ходовым товаром, некоторые исследователи даже считают, что эти чушки превращаются в эквивалент денег. Соответственно, вместо печей-домниц, которые нужно разламывать, чтобы извлечь эту самую чушку, строятся горны с отводом шлака.

Если производство железа у славян в предыдущие века было меньше в разы и по объёму, и по номенклатуре, чем у германцев, кельтов, поздних сармат и болгар, то теперь явно взят на вооружение лозунг «догнать и перегнать».

Быстро нарастает производство стали и орудий из неё.

Археологи фиксируют клады с византийскими предметами, в том числе знаменитый Мартыновский клад, при этом прямо говорится, что это трофеи дружинников, ушедших/бежавших из Византии.

Изменилась тактика ведения войны. Если в бой против греков выходили в плотном строю «гоплиты» (тяжеловооружённая пехота), причём в боевых порядках были и женщины, как свидетельствует патриарх Никифор, то теперь возросла роль конницы, скрытных передвижений, засад, внезапных нападений, о чём поведал в своё время Прокопий из Кесарии (Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, стр. 244, 319 ).

Но война есть война. Здесь могут быть и поражения. Поэтому продолжается бегство—как дружин, так и простых общинников. Беглецы оседают на Дону (с продвижением каганата на запад, в Венгрию, здесь стало относительно спокойно). Отсюда—аланы-русь, упоминаемые С. Перевезенцевым (отсюда, скорее всего, и русское княжество Тьмутаракань эпохи Киевской Руси). Аланы, надо заметить, были не только частью антов. Они же вместе с болгарами составляли основу салтово-маяцкой культуры востока современной Украины и Ростовской области России. Здесь эта культура уже упоминалась.

Бегство идёт также и в лесную зону Восточной Европы.

Следствием стало появление названий типа Оскол (осетинская река) в России, Осы, Осово, Осовок, Осовец на территории Республики Беларусь, в Западной Украине и на прилегающих к ним землях Польши и Словакии.

Всё, сказанное здесь о пеньковской культуре можно повторить и для рассказа о пражской культуре. Военное объединение носителей пражской культуры, первоначальные славяне, было тоже разбито. Но появилась новая группировка—дулебы, которая и продолжала с переменным успехом войну с аварами (13).

Обычно в литературе для иллюстрации развития событий в ареале пражской культуры приводится пример раскапываемых в течении многих лет городища и селища возле деревни Хотомель на реке Горынь (Столинский район Брестской области). По описаниям видно, как в течение 200—250 лет небольшое поселение примитивных земледельцев превратилось в замок, населённый воинами (правда, в дерево-земляной) и в село с обслугой—ремесленниками и крестьянами.

При этом с выдвижением новой военной группировки археологическая культура некоторое время не меняется, остаётся пражской и у дулебов. Эти самые дулебы в случае поражений точно так же бегут в северные леса, как и их более южные собратья.

Таким образом начинается заселение славянам центральных районов современной Беларуси. И Жужлянку, здесь неоднократно упоминаемую, отбили у балтов, скорее всего, дулебы. Материалы пражской культуры там есть.

А на левом берегу Березины, в Березинском районе Минской области и Кличевском районе Могилёвской области, есть несколько топонимов типа Дулебы, Дулебка, Дулебно. Это—тоже свидетельства переселений.

Балтским культурам в это время вообще «не повезло». И в банцеровской, и в колочинской культурах безжалостно отнимаются или уничтожаются городища. Один из центров колочинской культуры, городище Колочин (теперь в Речицком районе Гомельской области) было захвачено, разграблено и сожжено на рубеже VІІ—VІІІ веков(14). Городище Никодимово (Горецкий район Могилёвской области) захвачено и уничтожено в это же время. Причём захватчики оставили в виде улик характный набор предметов пеньковсой культуры и россыпь трёхлопастных железных наконечников стрел, присущих поздним сарматам, гуннам и аварам (А. А. Седин. Фибулы городища Никодимово.//Краткие сообщения института археологии. №236, М., 2014). В это же время у «колочинцев» «отжато» городище древнего Чернигова (П. П. Толочко. Древнерусский феодальный город. Киев., 1983, стр.21).

Кстати, в описаниях археологических исследований городища Старая Ладога говорится, что его тоже захватывали «пражане» и «пеньковцы», да ещё и «колочинцы» в придачу, то есть славяне, русь и балто-славяне, последние уже в роли вассалов.

Надо отдельно отметить, что ко времени захвата южанами Ладоги культуры пражская и пеньковская на территории  Украины уже перестали существовать. Здесь мы видим пример того, как социальные и культурные процессы консервируются на периферии. Подробнее рассмотреть это явление можно хотя бы на ближнем к нам по времени примере расселения по миру общин старообрядцев.

Вернувшись вновь к ситуации на территории Украины, нужно сказать, что переход через Горынь с захватом балтских городищ и, в частности—Киевских высот—последний «подвиг» населения пражской культуры. Между прочим, традиции балтов в домостроении (столбовые дома, «столб» по-литовски—s‘ulas, слово «шула» употребляется в белорусском языке именно для столбов в деревянных постройках) Киева заметны и в ХI веке, см. работы П. Толочко.

Далее, то есть с начала VІІІ века, пражская культура, сливаясь с колочинской, порождает культуру Лука-Райковецкая (дулебы и чуть позже—древляне правого берега Днепра и волыняне).

В это же время становится заметной массовая переправа наших славянских предков и на левый берег Днепра. Здесь на юге Киевской и в Сумской области Украины из смешения носителей пеньковской, пражской, колочинской культур и степняков рождается волынцевская культура (летописные поляне, поляне-русь по С. Перевезенцеву). Севернее, то есть в Черниговской, на севере Сумской и Харьковской областей из тех же компонентов, но, может быть, в другой пропорции, зарождается роменско-борщевская культура (древляне левого берега Днепра и северяне).  Все перечисленные здесь археологические культуры—непосредственные предшественники единой культуры Древней Руси. То есть можно говорить, что они и соответствуют тем предгосударственным объёдинениям, которые под названием племён перечислены в первоначальной летописи.

Материалы культур роменско-борщевской и луки-райковецкой присутствуют на Жужлянке, а на Менском городище кроме названных есть предметы и волынцевской культуры.

Последний необходимый компонент для перехода от «вождизма» к государственности—это перемещение более или менее крупных сил с запада славянского ареала. На юге Восточно-Европейской равнины точкой начала отсчёта истории государства стал приход дружины или дружин легендарного Кия. О. Трубачёв, здесь уже упоминаемый, проделал следующую работу: нанёс на отдельную карту все топонимы типа «Киев», «Киевец», «Куява» и прочие производные от слова «кий». Оказалось, что несколько десятков подобных названий находятся на юге Польши, в Чехии, в Сербии. Возможно, это заставит серьёзнее отнестись к словам летописи о том, что Кий со своей группировкой пришёл с Запада, служил какое-то время у византийского императора и так далее (15).

Что заставило одного из вождей западных славян покинуть обжитые места? Для этого нужно сказать несколько слов о ситуации в центре Европы. Здесь уже говорилось о давлении с начала VІІ в. франков на славян. После короля Дагоберта его дело продолжили короли Карл Марцелл и Карл Великий.

В это же время, а именно со второй половины VІІ века Аварский каганат вышел на финишную прямую своего существования. Период великих вождей там закономерно и неизбежно сменился временем мелких фигур, толкающих друг дружку в стремлении занять центральное место в главном «хринге». Между тем давление со стороны настоящих государств—королевства франков и Византии—не ослабевало, а постепенно усиливалось. С VІІІ века на восточных пределах аварского каганата явилась новая орда завоевателей—хазары, которые немедленно начали терзать набегами земли современной Восточной Украины.

Удары хазар, как правило, направлялись на юг ареала салтово-маяцкой культуры, в Приазовье, в основном населённое болгарами. У «украинских» болгар в это время тон задавала раздробленность, подобная той, которой синхронно страдал и Аварский каганат. Новая внешняя угроза привела к тому, что части Украинской Болгарии всё-таки определились с выбором. Одна группировка двинулась на запад, на Балканы,  другая пошла на Волгу, остальные же остались на месте и были вынуждены подчиниться хазарам.

Многие просто ушли в леса. Так в Осиповичском районе Могилёвской области появилась речка Булгарка и деревня Булгары.

К той военно-племенной общности, что пошла на Запад и переправилась через Дунай, примкнули три группировки болгар, которые, как здесь говорилось, ранее соединились с аварами. То есть балканские болгары VІІ—VІІІ в.в.—это не племя, как пишет С. Перевезенцев, видимо, по незнанию, а объединение и намного более крупное, и уже социально структурированное.

В это объединение, враждебное Аварскому каганату,  под общее правление хана Аспаруха и вошли балканские славяне, уже в роли вассалов.  Здесь—точка начала отсчёта государства Болгария(16).

Болгарская конница вместе со славянской пехотой  помогли Византии разделаться с аварами. Однако при этом по праву сильного той же Византии были выставлены условия, с которыми последняя вынуждена была согласиться. С 681 года Константинополь признаёт существование Болгарского государства и даже выплачивает дань великому хану Аспаруху.

Всё сказанное касается и наших осин, поскольку та Болгария включала в себя южную половину современной Молдавии и юг Украины до Запорожья.

В Центральной Европе после поражения аварского государства в VІІІ в. вновь воспряло Моравское княжество и даже некоторое время называлось Великой Моравией.

В то же время, то есть с начала VІІІ века франками окончательно покорена Фризская Славония. В дальнейшем нажим франков на западных славян только усиливается с каждым десятилетием, достигая наивысшего накала к концу этого века, в эпоху правления Карла Великого (провёл 14 войн против славян).

А теперь—о том, какие следствия вызвали перечисленные выше события на Восточно-Европейской равнине.  

На земли севера и востока современной Беларуси и на прилегающие области России нахлынула, пожалуй, самая крупная волна славянских переселенцев как с востока современной Германии, так и с запада Польши, бежавших от своих жилищ под натиском франков. Так, по сходству названий можно догадаться, что часть объединения вильцев из Восточной Германии, разбитого войском франков, бежала на реку Вилию. Со временем эти люди, включив в свой состав и иные славянские военно-племенные группировки и переняв кое-что от окружавших их балтских племён, стали называться кривичи.

Во второй половине VІІІ века соответственно угасает культура длинных курганов (скорее всего—ответвление колочинской) Северной Беларуси, вместо длинных курганов теперь насыпаются круглые «валатоўкі». Новое объединение славян распространяет своё влияние на север—к озеру Ильмень, и на восток—к верхнему течению Волги и её притокам.

Вот мы и подошли к той временной границе, откуда начинает свой рассказ С. Перевезенцев. Надеюсь, я не утомил читателя многословием и не заставил его скучать. История же  восточного славянства продолжается, и теперь наступает один из ключевых её этапов—становление государственности.

Обратим свой взор на юг Восточно-Европейской равнины, а точнее—на  события, происходившие в ареале волынцевской культуры. В археологической литературе отмечается, что в начале ІХ века сразу несколько волынцевских городищ  (не менее десятка) подверглись одновременному уничтожению. В том числе было разрушено и городище на Старокиевской горе. Из летописи мы знаем ближайшее к этому времени датированное событие—поход на Киев варяжских «мужей» Аскольда и Дира. Однако между археологической датировкой разрушения городищ и летописным эпизодом прихода в Киев первых варяжских дружин есть временная разбежка примерно в 50 лет. Современные авторы даже грешат на первых летописцев—дескать, запутались старики в датах.

Однако всё становится на свои места, если предположить, что погромы устроили не северные дружины, а западные, то есть воины легендарного Кия, здесь уже упоминаемого. Помешать такому предположению может разве что привычка смотреть на тогдашний мир глазами летописца. Похвалил какой-нибудь Нестор некоего князя—и нам уже кажется, что князь хороший, а раз поругал—то плохой.

Хотя уже не раз утверждалось, что летописцы—это не марсиане, а нормальные люди со своими субъективными взглядами и пристрастиями. И то, что летопись Кия хвалит, ещё не значит, что этот человек (если он, конечно, реальный человек, а не собирательный образ) был действительно исполнен всяческих добродетелей.

Итак, некая военно-племенная группировка западных славян под названием «поляне» во второй половине VІІІ века некоторое время воевала в современной Сербии в интересах Византии с аварами. Но вот авары разбиты—и что делать тем, для кого, говоря словами поэта, и хлеб, и вино—в копье? Либо оставаться вассалами греков, либо подчиняться болгарам, о которых здесь уже говорилось, либо возвращаться назад, в современную Восточную Германию или Западную Польшу и там пытаться противостоять наседающим франкам Карла Великого. Вполне возможно и даже скорее всего, описываемые здесь поляне и вернулись, и попытались бороться с военной силой настоящего государства, но их задора хватило ненадолго. По примеру тех же кривичей, радимичей, вятичей, которые к началу своего исхода ещё не были кривичами, радимичами, вятичами, наши поляне отправились на восток тогдашнего славянского ареала, то есть на историческую родину.

Можно предположить, что население банцеровской и колочинской культур не оказало серьёзного сопротивления новым захватчикам (здесь в роли захватчиков дулебы, анты-русы, кривичи, радимичи, вятичи). Во всяком случае, археологами на территории Беларуси и прилегающих к ней западных областей России не выявлено разрушений нескольких близких друг другу городищ разом.

А вот в ареале волынцевской культуры такое явление имело место. То есть можно предположить, что местные славянские группировки были не слишком гостеприимны по отношению к пришельцам, и тем пришлось демонстрировать силу. «Археологические раскопки почти повсеместно обнаруживают мощные следы пожарищ, которые разделяют жизнь…на два периода—племенной и феодальный» (П. П. Толочко. Указ. соч., стр.64).

О. Н Трубачёв, здесь уже упоминаемый, высказывает остроумную догадку: возможно, что Кий—действительно реальный человек и даже какой-то родич польским Пястам. А что? Ведь кий—это дубина и пяст—дубина же.

От себя добавлю: появление Пястов в Гнезно произошло примерно в то же время, что и разрушение волынцевских городищ в Киеве и в окрестностях Киева.

Пришлые дружинники в силу обстоятельств должны были жить тесной группой вместе с вождём, они-то и стали тем аппаратом насилия на ближайшей территории, без которого невозможно никакое государство.

Ну а дальше—дальше тех примерно 50 лет до прихода Аскольда с Диром вполне хватит для того, чтобы тому легендарному Кию обзавестись наследниками, если их не было до того, и дать дуба в терминологии мастера Безенчука. А наследники, как это у нас и по сей день бывает, перегрызлись между собой, и этим воспользовались внешние силы. И соответственно, Аскольд и Дир, придя к киевским высотам, обнаружили киевлян платящими дань хазарам. А дальше—уже летописная история.

Кстати, первое, что делают Аскольд и Дир, желая понравиться киевлянам—идут войной на тиверцев с уличами и разрушают их город Пресечен (мне представляется наиболее вероятным, что это городище на речке Сухой Ташлык Смелянского района Черкасской области Украины). Здесь он уже упоминался. Пресечен всего 2 раза встречается в летописи: первый раз—как город тиверцев и уличей, разрушенный варяжской дружиной, а во второй раз—в ХІІ веке, когда в ПОДЗЕМЕЛЬЕ Пресечена киевские князья устроили тюрьму для своих оппозиционеров (17). Считаю, что эпизод разрушения Пресечена совершенно напрасно обойдён пристальным вниманием историков—ведь здесь «пожаром и саблею» поставлена точка более, чем трёхсотлетнего противоборства «антов» (то есть руси) и «склавинов». Киев, к которому сходятся все главные притоки Днепра, что, в свою очередь обеспечивало владыке киевских высот МОНОПОЛЬНОЕ положение в торговле, в первую очередь—внешней, прямо обязан был стать столицей государства. Но ему постоянно мешал Пресечен, располагавшийся ниже и ПРЕСЕКАВШИЙ киевскую торговлю.

Именно с разрушением Пресечена Киев из группы городищ превращается в настоящий город. А на карте Руси появляются два новых «града»--Тверь и Углич, основанные беглецами с юга(18).

Впрочем, в последующем ещё и Олег тиверцев и уличей додавливал (19).

Теперь мы знаем, кто такие аланы-русь и поляне-русь. Осталось разобраться насчёт варягов-руси. Господин Перевезенцев часто в подтверждение своих слов приводит выдержки из летописей. Здесь-то его легко подловить, как нерадивого студента. Дело в том, что изначальный летописец НЕ ЗНАЕТ никаких варягов на южном побережье Балтийского моря. Там, по его мнению, «приседять» «ляхове», «пруси» и «чудь». Всё.

Варяги как «племена, проживающие в Южной Прибалтике рядом с балтийскими славянами»-- ЦИТАТА 7, стр. 201—существуют только в воображении автора статьи в «Нашем современнике».

Но что же было на самом деле?

На самом деле морским пиратством на Балтике и на Северном море начали заниматься ещё в эпоху поздней Римской империи фризы. Со второй половины V в. н. э. к ним присоединились англы и саксы. За ними—даны да ещё предки современных шведов и норвежцев («свеи», «урманы» из летописи). Но со второй половины VІ в. Фрисланд стал Фризской Славонией, о чём здесь уже говорилось, а вся та часть Германии, которая сейчас называется Померанией, стала славянским Поморьем («Поможе» по-польски). Какая национальность у пиратов Карибского моря? Да примерно такая же, как и у пиратов Балтийского моря второй половины первого тысячелетья нашей эры. Сборная солянка. Для Балтики—сборная  солянка с немалой долей славян. А войны с франками только увеличили славянский компонент в этом конгломерате. Вот вам и варяги-русь, таинственные торговцы и воины по С. Перевезенцеву. Конкретный Рюрик мог быть даном, а мог быть и шведом или норвежцем по происхождению—не суть важно. Он играл за себя и на себя, а не на ту страну, где ему довелось родиться.

Между прочим, с точки зрения германских (франкских) хронистов, часть Моравии, здесь неоднократно упоминаемой, называлась Ругиланд, там, соответственно, жили русы, как, впрочем, и на острове Рюген (любимом немецким художником-романтиком Каспаром Давидом Фридрихом) на Балтийском море. Изначальное название Нарвы—«Ругодив».

То есть «анты» и «склавины» в единстве своих противоположностей прошли путь от среднего  и верхнего течения Днестра, Южного Буга, верховьев Западного Буга до низовьев Дуная и далее—до устьев Лабы и Одры не меняясь или почти не меняясь, а в дальнейшем, от их смешения между собой и с добавлением местных элементов и появились все те славянские союзы, которых мы знаем по летописи.

Кстати, по летописи, Рюрик с дружиной после триумфального вокняжения в Новгороде, действительно удаляется в Ладогу. Этому эпизоду, скорее всего, соответствуют следы последнего разрушения тамошнего поселения в ІХ веке и перестройка—уже с деревянной стеной. Видимо, триумфальное вокняжение было на самом деле не таким уж и триумфальным, а больше напоминало вокняжение Миндаугаса в Новогрудке.

ЦИТАТА 8. Та же страница. Ещё два абзаца журнальной статьи с полусказочными подробностями захватов варягами торговых путей пропускаем, но в конце последнего—коронная фраза: «…у полян были неславянские похоронный и свадебный обряды, а также моногамная семья (у славян было многоженство).

Хотелось бы, чтобы доктор наук пояснил, что он понимает под словосочетанием «моногамная семья». Вообще-то считается, что в сообществах вида гомо сапиенс на этой планете преобладает парный брак—это верно как для дикарей с острова Тайпи, так и для людей ХХІ века. Парный брак чем-то похож на моногамию, но только похож, он явление более временное. Возможны, конечно, отклонения от этой нормы в одну, другую, третью стороны. Но говорить, что ВСЕ поляне моногамны, а ВСЕ славяне многоженцы—это всё равно, что утверждать, что ВСЕМ русским свойственно устраивать свадьбы на катафалках. Надо всё-таки отличать народные обычаи от выпендрежа богатеньких буратин.

Да и летописец-то хвалит полян, во-первых, потому, что сам из них и происходит, а во-вторых—хочет показать, как перевоспитывает дикарей христианство.

Далее. С мнением, что Олег—никакой не родственник Рюрика, я могу спокойно согласиться, таких примеров в истории сколько угодно, да и не С. Перевезенцев первый об этом написал.

На стр. 202 автор статьи опять заостряет внимание на различиях между кровнородственной общиной у русов и соседской общиной у славян. О том, что кровнородственная или соседская общины не определяются этнической принадлежностью, а являются функцией производной от условий хозяйствования, я здесь уже писал. Но была и ещё одна причина для ВОССТАНОВЛЕНИЯ кровнородственных отношений у какой-то группы лиц и даже для такого архаического феномена, как близкородственный брак. Подобные отношения можно наблюдать у верхушки, элитки некого общества, нахапавшей добра и желающей, чтобы всё, нажитое непосильным трудом, непременно осталось внутри рода. Опять же, совсем необязательно для подобного возрождения первобытных отношений быть русом. Разбойник из рода Соловьёв, правящая династия Птолемеев в Египте, клан плантаторов Эшли в Америке никогда не были русами, ничего и никогда не знали, друг о друге (хотя Эшли, вроде бы, были людьми образованными и про Птолемеев, думаю, слышали), но, тем не менее, в семейно-брачных отношениях вели себя одинаково.

ЦИТАТА 9, стр. 202. «…князья из «рода русского»--Олег, Игорь,--едва укрепились в Киеве, как сразу же начали военные действия против северян, радимичей, уличей и тиверцев, чтобы обложить их данью». Опять же, если ты феодальный правитель, тебе совсем необязательно укрепляться именно в Киеве и принадлежать к «роду русскому» для того, чтобы вести захватнические войны там, где это только возможно. Отношения, построенные на земельной собственности, прямо требуют, чтобы этой самой собственности (ну, или даней) было как можно больше.

ЦИТАТА 10, стр. 203. «Известно также, что наиболее знатные русы имели собственную дружину, сохраняли право собирать полюдье на отведённых им территориях и оказывали самое серьёзное влияние на жизнь русского общества». Опять же, автор описывает картинку начальной стадии феодализма вообще, а не исключительно в Киевской Руси. Всё описанное—прямое следствие основного постулата феодального общества «вассал моего вассала—не мой вассал». Приведённая цитата из журнальной статьи верна, к примеру, и для ВКЛ вплоть до середины ХVІ в., только термин «полюдье» тогда уже не употреблялся, вместо него использовалось слово «данничество», что, конечно, определялось большей зависимостью крестьян от феодала.

В конце 203 стр. автор рассматривает летописный эпизод мести княгини Ольги древлянам. Уже упомянутый здесь П. П. Толочко пишет, что археологически доказано разрушение в это время не одного, не двух, а сразу нескольких (как бы не больше десятка) городищ в древлянской земле. Данные академика Толочко наводят на мысль, что месть Ольги была не спонтанной, а спланированной операцией, начавшейся, опять же, со спланированной провокации.

ЦИТАТА 11, стр. 205. «Став единовластным правителем, Владимир Святославич сумел усилить собственную княжескую власть. Так, он изъял управление из рук местных князей и передал его своим «посадникам…» Кажется, ещё никто не заметил, что тот Владимир был фактически Лениным рубежа первого-второго тысячелетий. Он сделал много для укрепления и расширения государства, хотел и мог сделать ещё больше, но, по выражению героев Ф. Искандера, «не успел». Наместничество-посадничество могло бы заметно «подкорректировать» в сторону уменьшения хаос последующей раздробленности. А вот сын Владимира, Ярослав, добился престола при помощи новгородской дружины в обмен на обещание сохранить Новгороду независимость. Он, конечно, получил желанную власть,  укрепил её для себя, но подложил бомбу под последующих правителей. В дальнейшем традиция управления государством пошла не «по Владимирову», а «по Ярославову» пути, что, в основном, и привело к грандиозному разгрому, что чем-то напоминает историю СССР.

ЦИТАТА 12, стр. 207. «Лишь немногие из русских князей сумели преодолеть собственную страстную натуру и показать пример истинного христианского поведения»--так С. Перевезенцев называет одну из причин раздробленности. А что, хочется спросить, в тех странах Европы, которые раньше Московской и Литовской Руси преодолели этап феодальной раздробленности, правители были бесстрастными флегматиками и демонстрировали истинное христианское поведение? С. М. Соловьев в своё время высказался на эту тему белее актуально. Дело не в страстях, а в наличии, или в данном случае—в отсутствии законов престолонаследия, основанных на римском праве.

Варварские королевства Запада, в том числе и упомянутая здесь многократно империя франков, дробились и распадались примерно по тем же причинам, что и Киевская Русь. Но вот один из удельных тамошних правителей, некто Капет, принял так называемое «правило майората»--и с этого дня можно говорить, что часть империи франков начала превращаться во Францию, хотя страстных и не выдержанных в христианском духе правителей там было не меньше, чем на Руси. Если наместничество могло подкорректировать перманентную межкняжескую свару из-за престолов, то закон престолонаследия—и совсем её притушить.

Далее, то есть на стр. 209—211 С. Перевезенцев рассказывает, как трансформировалось вечевое правление уже не в Киевской, а в Московской Руси.

В западной части бывшей единой страны, то есть в ВКЛ, в это время тоже оставались какие-то рудименты вечевого правления, только вече там называлось «копа», «купа». Соответственно, практиковался и даже был закреплён законодательно «копный суд», когда общинники на собрании судили воров. Оставался долгое время и принцип «круговой поруки»…

Но было и стремление центральной власти разрушить общину. Одним из средств к этому, в частности, становилось так называемое «Магдебургское право», предоставляемое некоторым городам по выбору центральной власти. Сейчас в Беларуси принято это самое право превозносить как приближение к истинной западной демократии и европейским ценностям. На самом же деле это был вариант применения старого принципа «разделяй и властвуй». Горожанам предоставлялись некоторые свободы, но от них отделялась волость, ранее крепко с городом спаянная. Отделялась и закрепощалась.

Вообще же, думаю, было бы интересно сравнить жизнь в волости московской и в волости литовской по документам.

ЦИТАТА 13, стр. 213. «С конца 1540-х годов в России стали созываться Земские соборы, тоже специфическая русская форма взаимоотношений царя и структур земского самоуправления». На мой взгляд, это была примерно такая же, как и в ВКЛ, форма применения принципа «разделяй и властвуй» во время правления Ивана ІV. В сторону мелких феодалов и «третьего сословия», в первую очередь горожан, в сторону местного самоуправления делались некоторые реверансы, сопровождавшиеся беззаконным террором в отношении боярских родов, а вместе с ними--боярских слуг и вотчин, то есть зависимых крестьян. Те же горожане видели беззаконие, самим порой тоже перепадало, но они молчали. Что, в общем, и требовалось.

Здесь надо поставить точку в моей полемике с автором журнала «Наш современник». Я вот что ещё подумал: а может, все те инвективы доктора наук, что вызвали мой протест, являются следствием узкой специализации? Специалист, как известно, подобен флюсу. Вот исследует человек Смутное время в Московии—и вне этой темы знать ничего не знает. History is the story, как говорят американские негры. Физика, математика, география, социология и т.д.—это тоже всё the story. Похоже, развернулись мы от прежнего стремления воспитать всесторонне развитую личность на 180 градусов.

Ссылки и примечания.

1. Археалогія Беларусі. Т. 1., Мн., 2009, стр. 222—223. Ю. И. Драгун. Раннеславянское поселение в нижнем течении реки Свислочь.// Белорусские древности. Мн., 1967, стр. 422—431. При этом на первоначальном славянском Менске нет материалов пражской культуры, на основании чего и делается вывод, что он моложе Жужлянки. До славян это было городище банцеровской культуры. По-видимому, в летописи первоначальный Менск встречается и под именем «Городец» (С. М. Соловьёв. История России с древнейших времён. Кн. 1, М., .1988, стр. 502 .Далее—С. М. Соловьёв, указ. соч.)..
2. В. І. Кошман. Паселішчы ў міжрэччы Бярэзіны і Дняпра ў Х—ХІІІ ст.ст. Мн., 2008, стр. 140, 165.
3. В.С. Вяргей. Сучасны стан і праблемы даследавання пражскай культуры.// Славяне на территории Беларуси в догосударственный период. Книга 2. Мн., 2016, стр.14—61.
4. Памятники литературы Древней Руси (ПЛДР).. Т. 1, М., 1978, стр. 24.

5. Национальный исторический архив Республики Беларусь (НИА РБ). Ф.694,  оп. 4, дело 1012, л.л. 9-10.
6. Француз Мюссе  (Л. Мюссе. Варварские нашествия на Западную Европу. Волна вторая. М., 2006) с удивлением пишет, что славяне, дойдя до Адриатики, тут же принялись строить корабли и пиратствовать на море (стр.55, он же, стр. 59: греческий порт Пилос захвачен славянами и переименован в Наварин). Откуда такие навыки у жителей леса и лесостепи? Ну, видимо, не Пётр 1—зачинатель традиции привлечения иноязычных спецов для осуществления значимых проектов, всё началось на тысячу лет раньше.
7. История Европы. Т. 1. Древняя Европа. М., 1988, стр. 609—610.
8. Впервые о русах., живущих на Роси, написал византийский автор Псевдо-Захарий в середине VI в.—Всемирная история. Т. 2. Средневековая Европа и страны Востока. Мн., 2007 (далее—Всемирная история…), стр. 255.
9. И. П. Русанова. Славянские древности VI—VIII в.в. М., 1976, стр. 113. Далее—И. П. Русанова, указ. соч.
10. Возможно и скорее всего, авары просто использовали более ранние кельтские укрепления — «оппидомы».
11. Всемирная история…, стр. 242.
12. П. Ф. Лысенко. Дреговичи. Мн., 1991, стр.10. Название «дреговичи» встречается и в Германии—С. М. Соловьёв, указ. соч., стр.89. Этот момент только подтверждает факт переселений с юга образовавшихся там новых дружин.
13. Дулебы впервые упоминаются в немецких хрониках на западе современной Чехии (Всемирная история…, стр.241). Пользуясь каким-то временным ослаблением аварского каганата, они захватывают земли от современной Праги до Киева, то есть даже несколько большие, чем изначальный ареал пражской культуры, однако всё-таки попадают «под раздачу» авар (В.В. Седов. Славяне VI—XIII в.в. М., 1982, стр.93). Тот же В. В. Седов приводит свидетельство арабского хрониста Аль-Масуди о том, что дулебы (Аль-Масуди знает только часть дулебов—волынян) господствовали среди славян, но потом пошли раздоры. Арабский автор, не ведая того, несколькими словами описал всю полуторатысячелетнюю историю восточного славянства, где громкие победы чередуются с «раздорами» и войнами «сами на ся».
14. И. П. Русанова. Указ. соч., стр. 67.
15. ПЛДР, т. 1, стр. 24, 26. Между прочим, составитель «Повести временных лет» не делает разницы между полянами днепровскими и поляками. Он пишет, что, к примеру, Аскольд и Дир начали править  «в земле польской». А «ляхами» он называет всех славян, живущих к северу и северо-западу от Карпат: «от ляхов — поляне, друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне».
16. Всемирная история…, стр.234—236.
17. С. М. Соловьёв, указ. соч., стр. 503.
18. С.М. Соловьёв, указ. соч., стр 540—первоначальный Ростов, здесь упоминаемый, был не на озере Неро, а где-то в ареале пеньковской культуры на левом берегу Днепра.
19. «Примучивание» тиверцев и уличей—Полное собрание русских летописей. Т. 9, СПБ, 1862, стр.16. .

Клеванец Юрий Васильевич, 213760, г. Осиповичи, Чапаева 21-2.