Как любвеобильный полешук всполошил чекистов

Эта анекдотичная, но вполне реальная история случилась в мае 1968 года. Томясь в ожидании поезда на вокзале в Москве, житель белорусского городка Иваново, что на Полесье, выслал жене телеграмму: «Марфа, бияк на показы пнае кебитэ волить».

Скорее всего, отправитель не успел еще зайти в вагон, как странное сообщение легло на стол серьезного ведомства, где за дело взялись шифровальщики. Непонятные слова не поддавались осмыслению. Тогда сотрудники серьезного ведомства решили прибегнуть к помощи белорусских коллег. В отдел КГБ Пинска, к которому тогда относилось Иваново, полетела шифровка с указанием незамедлительно разобраться с содержанием телеграммы и доложить по инстанциям…

Официальной датой возникновения местечка Янов считается 1465 год. В те времена на границе белорусского Полесья и украинской Волыни жили гордые трудолюбивые люди, которым приходилось немало потеть, чтобы отвоевывать у непроходимых болот клочки суши.

В XIX столетии среди полешуков появилась целая группа людей с нетрадиционным занятием – сбором пожертвований на строительство храмов. Это были так называемые лабуры. В Яново, где проходило по четыре ярмарки в год, в этот промысел были втянуты почти все мужчины.

Жители Полесья издавна славились предприимчивостью. Вполне естественно, что часть собранных пожертвований уходила «мимо кассы» – оседала в личных карманах. Священники пытались заводить специальные книги, где сборщики фиксировали бы размер пожертвований, но лабуры все же умудрялись и учет вести, и себя не обижать. В любом случае, уровень жизни сборщиков был выше, чем у соседей. Возможно, именно людская зависть и толкнула лабуров на создание языка, с помощью которого они могли спокойно, без посторонних ушей, обсуждать свои проблемы.

Историки подтверждают: искусственный язык – не такое уж и редкое явление в Беларуси. Тайная «говорильня» была у наместников в Кричеве, у нищих на Случчине и Гомельщине.

Речь яновских сборщиков пожертвований — это смесь белорусского, польского, украинского и еврейского языков, а некоторые слова были необъяснимого происхождения. Скажем, вода – это «дэлька», а брюки – «настыги».

Лабурство как род занятий исчезло только в советские времена, когда закрылись храмы. В это же время Янов-Полесский переименовали на русский манер в Иваново. Но потомки язык сохраняли, передавая его по наследству.

И сегодня в Иваново еще можно найти немало людей, которые знают язык лабуров. Среди них – профсоюзные работники Анатолий Зыбенок и Людмила Сидорцева (именно ее стараниями был издан словарь лабурского языка). Преподаватель школы искусств Валентин Перепелкин также много внимания уделяет сохранению уникального языка.

— Лабурский язык – культурное явление и очень жаль, что с годами остается все меньше его носителей, – отмечает музейный работник Лариса Дричиц. – Женский клуб «Предислава», которым я руковожу, в 2014 году провел встречу, посвященную лабурам и их языку. Участников и гостей собралось много, и все оказались единомышленниками: культуру предков необходимо беречь и сохранять.

Большинство ивановцев-лабуров хотят, чтобы язык не забывался. Предлагают использовать лабурский не только при проведении исторических обрядов или для привлечения туристов в регион, но и при регистрации свадеб в ЗАГСе.

… Возвращаясь к телеграмме, отправленной из Москвы в Иваново почти 50 лет назад, надо сказать, что пинские сотрудники госбезопасности быстро нашли человека, владеющего лабурским языком. Им оказался старый Пепко. Он бросил взгляд на бумажку, засмущался, но просьбу выполнил. Оказалось, любвеобильный полешук писал своей супруге, что спешит домой, чтобы исполнить супружеский долг. Расшифрованная телеграмма улетела в златоглавую, откуда последовал короткий некорректный ответ: «Дураки». Остается загадкой только, кого москвичи хотели обидеть…