Лев национальной скульптуры, который ушел от нас

Вчера Минск простился с народным художником Беларуси, скульптором Львом Гумилевским.

Похоронили создателя знаковых памятников деятелям отечественной истории и культуры на Восточном кладбище. Сегодня мы предлагаем вспомнить несколько интересных фактов из биографии мастера.

Называл Несвиж своей духовной родиной

Лев Гумилевский родился осенью 1930-го в Москве, а спустя три года его семья перебралась на родину матери, в Беларусь: сперва в Ново-Борисов, а в 1944-м – в Несвиж. В 1946-1949 гг. талантливый юноша учился в местной студии изобразительного искусства, которой в то время руководил Михаил Севрук – белорусский живописец и график, представитель Виленской художественной школы. В свое время обвиненный в национализме Севрук был вынужден жить в небольшом райцентре (хоть и прежней столице империи Радзивиллов) и посвятить себя преподаванию. Позже в судьбе Гумилевского были такие именитые учителя, как Алексей Глебов и Андрей Бембель, но своего первого наставника Лев Николаевич вспоминал всю жизнь, а родному Несвижу он подарил несколько скульптур: композицию «Русалка», бюсты Юрия Несвижского, Николая Христофора Радзивилла (Сиротки) и Владислава Сырокомли на Аллее Памяти в старинном парке.

Состоялся благодаря Купале

Восхождение Гумилевского к славе началось с работы над памятником Янке Купале в Минске. Он был открыт в 1972-м, когда Беларусь праздновала 90-летие со дня рождения Песняра (к слову, сам Гумилевский прожил 90 лет).

Спустя ровно 35 лет на Кутузовском проспекте Москвы появился еще один Купала Гумилевского – он стал своеобразным «алаверды» белорусов в ответ на подаренный Минску несколькими годами ранее памятник Пушкину. Любопытно, что в российской столице наш бронзовый Купала поселился в небольшом сквере аккурат рядом с домом, в котором долгое время жили руководители СССР Леонид Брежнев и Юрий Андропов.

Богушевич 20-летней выдержки

Идея создать памятник «народному адвокату» Франтишку Богушевичу появилась у Гумилевского еще в конце 1980-х, тогда же скульптор вылепил из глины метровую модель, которая хранилась в его мастерской.

И лишь в 2009-м, во время празднования Дня белорусской письменности в Сморгони, в Центральном парке открыли увеличенный в пять с половиной раз монумент национальному классику. Кстати, Гумилевский же стал автором мемориальной доски Богушевичу, установленной в 2010 году в вильнюсском Старом городе.

Посмертно примирил классиков

Осенью 2016-го неподалеку от минской ратуши появился памятник отцам белорусской классической оперы – композитору Станиславу Монюшко и драматургу Винценту Дунину-Марцинкевичу. В соавторстве с сыном Сергеем его также создал Лев Гумилевский и, говорят, именно он настоял, чтобы классики были объединены в одну скульптурную композицию – ведь изначально планировалось поставить отдельные памятники каждому из них. Известно, что некоторое время эти личности связывала дружба, однако в одном из последних писем Монюшко жене имеется намек на то, что у композитора с литератором возникли недомолвки… И вот полтора века спустя два гения снова ведут творческий диалог на лавочке со стилизованной в образе лиры спинкой, на площади, где в их бытность находился первый городской театр.

Разговаривал с историческими деятелями

В одном из интервью Лев Николаевич признавался: «Каждое утро я захожу в свою мастерскую и здороваюсь с выдающимися деятелями, оставившими след в истории Беларуси: Франциском Скориной, Миколой Гусовским, Тадеушем Костюшко, Михалом Клеофасом Огинским, Адамом Мицкевичем, Владимиром Короткевичем и другими». Теперь Мастер среди них и, наверняка, общается напрямую. А его скульптуры говорят с нами в разных местах Беларуси, и не только: Кирилл Туровский с гомельчанами, Дунин-Мартинкевич с бобруйчанами, Евгения Янищиц с минчанами, Максим Богданович с белорусами Ялты, пытаясь донести до нас что-то очень важное для национального самосознания.

Остались в мастерской Гумилевского и неосуществленные проекты, например, скульптурная композиция, посвященная Независимости, или высеченная из камня конная фигура великого гетмана Константина Острожского – когда-нибудь они тоже заговорят с нами.