«Фишки» «Красного Бора»

Наш сегодняшний разговор пойдет о «Красном Боре». Это одно из передовых хозяйств в нашей стране с большой плотностью копытных – их там 6 видов – в том числе и инвазивных. «Красный Бор» – идеальное место для трофейных охот, здесь водятся одни из лучших в Беларуси лоси (третье место в рейтинге хозяйств), олени (первое место в рейтинге), а волк Красноборской пущи вообще вне всякого конкурса. О хозяйстве, о взаимодействии с местным населением, борьбе с волком и многих других вопросах мы сегодня поговорим с заведующим охотничьим хозяйством  Владимиром Карчевским.

– «Красный Бор» – хозяйство особенное. Плотность копытных у вас просто огромная, в этом может убедиться любой, кто посетит угодья. Пасущиеся олени на обочинах дорог, группа ланей прямо у центральной усадьбы, зубры, выходящие к деревням – это совершенно обычное явление в Красном бору. Я уверен, что такая плотность зверей обязательно будет провоцировать местное население на тихую и незаконную охоту, проще говоря – браконьерство. Есть ли такая проблема и как вы ее решаете?

– Ну это же очевидно. Если есть охотничье хозяйство площадью почти 134 тысячи гектаров, при высокой плотности животных в хозяйстве исключить браконьерство нереально. Его нужно воспринимать как очевидное зло, с которым нужно бороться и от которого, увы, никуда не деться. Для этого у нас и работает штат егерей и других сотрудников охотничьего хозяйства, для этого мы работаем в постоянной связи с сотрудниками Госинспекции и МВД.

Если какой-нибудь руководящий работник любого успешного охотничьего хозяйства скажет вам, что, дескать, «у нас тут всё гладко и ровно», знайте, что он вводит вас в заблуждение.

Я отвечу на этот вопрос предельно откровенно: случаи браконьерства бывают. Изредка кого-то посещает идея где-нибудь петельку поставит или машиной лань стукнуть. Здесь столько зверя, что это запросто получится. Но, к счастью, это не в порядке вещей. Такое случается, но редко. Поэтому работать сотрудникам приходится, не расслабляясь. Очень в этом деле нам помогает техника: фото и видеофиксация, наблюдение за угодьями с квадрокоптеров и так далее. Периодически работают рейдовые группы, в том числе и по ночам.

Впрочем, грешат браконьерскими идеями не только редкие представители местных жителей, попадаются и приезжие. Вот буквально на днях – свежайший случай – один из наших егерей задержал прямо на глухарином току мужчину без необходимых документов, но с оружием. Задержанный сказал, что просто вышел погулять в лесу, а оружие, дескать, прихватил, потому что не хотел оставлять его в машине. Кроме карабина на плече у него в машине еще обнаружили гладкоствольное ружье, а из кармана он выбросил и вставной нарезной стволик. Что он в действительности делал со всем этим арсеналом весенним утром на току? Это будет выяснять Госинспекция, а поскольку речь идет о нарезном оружии, то это уже представляет интерес и для правоохранительных органов.

– Местное население склонно делиться своими наблюдениями с сотрудниками охотничьего хозяйства?

– С местным населением мы поддерживаем нормальные отношения, в меру сил стараемся помогать им, а они не отказывают в помощи нам.

– Это интересно, в чем может заключаться помощь местному населению от охотничьего хозяйства?

– Да это же очевидно: технику можем выделить для помощи в сельхозработах на личных участках, дороги зимой расчищаем – есть места, куда не добираются дорожные службы. Благоустраиваем гражданские кладбища и воинские захоронения. Ну и так далее. То есть, в отношениях с местным населением должна вестись политика взаимной выгоды и тогда все будет нормально. Тут очень просто: как мы относимся к людям, так и они будут относиться к нам.

С охотниками местными тоже всегда находим местный язык. Многое им разрешаем, но в рамках правил охоты, конечно. С теми людьми, кто постоянно здесь охотится мы всегда в контакте и поддерживаем с ними оперативную связь. Если они замечают что-то подозрительное, то всегда ставят в известность.

– О! Об этом у меня намечался следующий вопрос. Во многих белорусских охотничьих хозяйствах, где ведется работа по созданию микропопуляций копытных, в частности благородного оленя, существует острый или вялотекущий конфликт с местными охотниками. Особенно с теми охотниками, что охотятся с гончими собаками. Суть конфликта, если коротко, заключается в том, что охотников не пускают в угодья, мотивируя это тем, что собаки, гоняя зайца, часто переключаются на копытных и попросту разгоняют оленей по хозяйству и за его пределы. Какие у вас отношения с гончатниками?

– Абсолютно нормальные. Вы удивитесь, но мы пускаем охотников с гончими практически всюду, кроме зон покоя. В том числе и в пресловутые зоны «А». Для местных у нас эта зона почти всегда открыта, впрочем, есть маленький нюанс: если местный охотник собирается идти на пушнину – хоть самотопом, хоть с собакой, в зону с преимущественной охотой на копытных, то он обязательно предупреждает по телефону егеря. Егерь в свою очередь, зная, где у него держатся те или иные животные, принимает решение и дает охотнику рекомендации, в каких урочищах ему лучше побывать, а какие места стоит обойти.  Вот и все, и никаких проблем я здесь не вижу.

Но следует помнить, что сейчас мы говорим только об охотничьем хозяйстве «Красный Бор» и о местных охотниках. Наши егеря лично знают не только этих охотников, но и их собак. В зоны, где ведется преимущественная охота на копытных, не попадет собака, которая гоняет лосей и оленей. Ну а тех собак, что работают по лисице и зайцу и не скалываются на копыта, – милости просим.

Если этот вопрос решат в индивидуальном порядке на уровне охотничьих хозяйств, то я считаю, и проблемы-то никакой не будет. На мой взгляд, особенно успешно может решаться эта проблема в угодьях, арендованных первичными охотколлективами. Там этот процесс будет саморегулироваться: одного охотника к угодьям с копытными и на километр не подпустят, так как его гончак гоняет косуль и это знают все, а другого охотника сами позовут – потому что его эстонской гончей кроме зайца никто не нужен – это тоже знают все.

Почему-то принято считать, что, гоняя зайца или лису, гончие разгоняют все зверье. Я же за свои многолетние наблюдения сделал вывод, что это не так. Не нанесут никакого вреда плотности популяции 2-3 гончих, работающих в лесу. Крупные копытные, если собаки их не задирают, на них чаще всего, и внимания не обращают. Да, есть такое мнение: гончая пробежала по лесу, протявкала, все зверье разбежалось. Так вот мое искреннее убеждение заключается в том, что это не что иное, как устоявшаяся охотничья байка: недаром же говорят: «Собака лает, ветер носит».

– Понятие «интродукция чужеродных видов» – это не пустые слова для Красного бора.  Скажите, не может ли так случится, что вот эти все опыты с введением в белорусский биоценоз муфлонов, ланей и так далее, может пойти не так, как задумывались? Грустных примеров предостаточно, и не обязательно даже вспоминать набивших оскомину австралийских кроликов, достаточно вспомнить проблемное растение борщевик, который внедрялся у нас, кажется, в тридцатых годах с совершенно благими намерениями. Или енотовидную собаку, которую расселили, а теперь отстреливают при любой возможности.

– К вопросам интродукции действительно нужно относиться очень продуманно. Поступать «с кондачка» здесь нельзя, перед непосредственным завозом видов, которых нет в белорусской природе, проводится большая научная работа, изучается опыт других хозяйств.

Ну а что касается наших интродуцентов – муфлона и лани – то тут могу сказать следующее: муфлон в условиях Беларуси не выживет без помощи человека. Более того, нормально жить и размножаться он в состоянии только в вольере. Это слишком легкая добыча для наших хищников. Причем не только для волков – бывали случаи, когда ягнят муфлонов утаскивали и лисы.

Лань – а ее у нас много – не в состоянии выжить, если в хозяйстве есть волк. И только до тех пор лань будет жива, пока волк находится под жестким прессом и контролем. Как только все пускается на самотек, этот зверь моментально пойдет «на стол» серым. Лань не способна ни обороняться от волка, ни убегать. И вот прямой совет для хозяйств, которые, может быть, соберутся поработать с ланью: если не налажена работа по контролю численности волка, успеха с ланью не ждите. Даже и не пытайтесь выпускать, это будут деньги и усилия, выброшенные на ветер.

– О волке мы с вами обязательно поговорим особо. А пока расскажите о зимней подкормке. Я уверен, что одна из «фишек» Красного бора, которая позволяет держать такую плотность копытных, – это подкормка.

– Да ничего особенного тут и нет, кроме того, что она должна осуществляться. Следовательно, нужно заготавливать корма. Скажем, в прошлом году мы заготовили порядка 5 тыс. рулонов.

– Рулонов?

– Ну да, есть такая технология – в рулон закатывается скошенная и подвяленная трава, влажность которой около 60-70%, потом этот рулон заматывается в пленку, и таким образом происходит консервация. Сенаж – высококачественный корм, его с удовольствием едят все копытные. Это европейская технология, которую сейчас применяют у нас на многих сельхозпредприятиях, ну и мы тоже. Однако скажу сразу: это не дешевая технология.

Прежде чем начать заниматься копытными – добиваться высокой численности оленя или лани, нужно уяснить себе, что это затратный род деятельности. «По дешевке», как прокатывало с кабаном, здесь не получится. Нужно отдавать себе отчет, что должна быть неплохая техническая база: и скосить нужно, и завернуть это все правильно, и отвезти, а потом хранить. То есть, летом идут настоящие сельхозработы – и только так можно достойно перезимовать, даже если будут какие-то погодные сюрпризы. Кроме того, мы сами выращиваем и закупаем зерно, корнеплоды и так далее.

– Проще говоря: нужны деньги, техника, приличные трудозатраты –и никаких особых секретов?

– Именно так. Впрочем, даже если средств не слишком много, но есть большое желание и воля, то можно найти различные способы решения кормовых проблем. Большую роль здесь всегда играет взаимопомощь, в том числе, между хозяйствами. Особенно если есть первичка, то есть хозяева в своих угодьях, обычно находятся и средства, и способы, чтобы заготовить корм на зиму. Может быть, это будет не сенаж, а сено, может быть, что-то другое. Практика показывает, когда еще кабана было много – те, кто хотел поддерживать численность зверя, тот ее поддерживал. А кто просто пострелять приехал – это тоже нормально – те должны платить.  Не должно быть так, что «один с сошкой, семеро с ложкой».  Кстати, в качестве хорошего примера я бы привел Верхнедвинскую РОС РГОО «БООР» – люди там работают, «крутятся», и как результат – приличная популяция оленей.

– Ну и, наконец, мы подошли к волку. Знаю, что «Красный Бор» находится среди «передовиков производства» во всем, что касается этой темы. Обрисуйте, пожалуйста, ситуацию с серыми.

— Для начала немножко статистики: в 2019 году – за 12 месяцев – в «Красном Бору» было добыто 42 волка, мы по количеству добытых хищников были далеко впереди всех белорусских хозяйств. А в этом году – за три прошедших месяца – добыто уже 32 зверя (пока готовился этот текст, был добыт еще один волк, итого – 33 волка в этом году – Авт.). Как видите, волка становится заметно больше. Настолько больше, что эта цифра даже меня немного пугает. Я уже всерьез думаю, что у волков на каком-то уровне происходит взаимооповещение, например, о том, что здесь много копытных и можно нормально жить и не тужить.

– Сам собой напрашивается очень деликатный вопрос. Ни для кого не секрет, что в «Красном Бору» существует весьма приличная премия для работников, которые добывают волка. Не кажется ли вам, что такая ситуация может спровоцировать злоупотребления среди егерского состава? Ну чего стоит, скажем, добыть волка за пределами охотничьего хозяйства, привезти тушу и получить премию? Не отсюда ли такое количество учтенных добытых волков?

– Материальная составляющая, разумеется, стимулирует егерей. Этот стимул нужен, так как работа сложная и затратная. Процентов 70-80 волков у нас добывается при помощи капканов. Ну кое-где еще и на вабу, и при помощи флажков. В прошедшем году зимы как таковой не было, поэтому последние два способа почти не применялись, был в основном капкан. Способы добычи волка весьма затратны – речь идет и о прямых материальных затратах, и о трудозатратах. Поэтому материальное стимулирование здесь очень уместно. Но я уверен, что если бы не платили премий, то наши егеря точно так же вели бы с ними борьбу, потому что: во-первых, в этом во многом заключается их работа, а во-вторых, добыть волка для любого охотника очень престижно.

Кроме того, каждый добытый волк в нашем хозяйстве особым образом фиксируется и регистрируется (есть свои методы контроля и фиксации), что исключает подобного рода злоупотребления. И последний фактор – морально-этический. Если бы что-то подобное случилось, это моментально стало бы всем известно, а понятие чести и достоинства для наших работников – это не пустой звук, не говоря о том, что при попытке такого злоупотребления он моментально бы потерял работу. А егеря у нас зарабатывают неплохо. Да не думаю я, что кто-то из наших егерей способен на такую низость. Во всяком случае ни одного подобного случая за все время моей работы в «Красном Бору» зафиксировано не было.

– Ну, и последний вопрос. Может быть, вы даже дадите какой-то совет вашим коллегам из других белорусских хозяйств? Какие способы выживания вы могли бы порекомендовать хозяйствам, основной доход которых «заточен» на прием иностранного охотника, в нынешних критично сложных условиях?

– Да какие там советы… Только самые банальные: по возможности переключаться на другие виды охот, создавать благоприятный режим для белорусского охотника. Возможно, осваивать другие виды деятельности: работать на прием фотографов-анималистов и экотуристов. У нас эти отрасти находятся в состоянии развития, возможно, сейчас как раз то время, когда на них нужно обратить повышенное внимание.

В настоящее время мы пашем, сеем, приводим в порядок инфраструктуру, охраняем угодья, делаем все возможное для увеличения трофейного потенциала животных. Можно сказать, что хозяйство работает в штатном режиме межсезонья.