Красоты не нужно

«Витебск – фестиваль, с которого все началось на постсоветском пространстве», – говорит председатель Экспертного совета Международного фестиваля современной хореографии Лариса Барыкина, известный музыкальный и театральный критик, член жюри российской Национальной премии «Золотая маска». Потом вспомнят, что Витебску своим рождением обязаны многие коллективы современного танца – и «Балет Москва», и «Провинциальные танцы» (которые в этом году уже как признанные звезды закрывали фестиваль), и многие другие. Но вот парадокс: белорусские коллективы на этом фестивале не родились.

Как оценить

Легко писать о результатах фестиваля, когда их знаешь. Бывает куда сложнее понять, почему жюри назвало именно эти работы победителями. Особенно когда члены экспертного совета рассуждают о том, а не зашла ли современная хореография в тупик. И некоторые говорят: да, зашла. Но сразу оговариваются: этот тупик не безнадежен, в нем заканчивается одна дорога, но может (и должна) начинаться другая. А еще лучше – другие. Одно из предназначений витебского фестиваля – обнаруживать эти другие дороги, что и делает с 1987 года. До 1997 года он был единственным на территории СССР фестивалем современного танца, в те времена, когда понятие «современный танец» являлось если не ругательным, то андеграундным, и стало обретать легальный статус только в 1990-х, напомнила Лариса Барыкина. Столько лет прошло, а экспертное жюри снова говорит об андеграудности, нишевости, о том, что молодым артистам («Танец – искусство молодого тела», – говорит Татьяна Котович) приходится «продавать свое тело», работая преподавателями в танцевальных школах, участвуя в детских спектаклях.

В отличие от классического балета, где есть установленные каноны, облегчающие судейство на конкурсах, в современном танце канонов нет. Да и могут ли быть общие каноны для сольного пятиминутного выступления и 20-минутного фактически мини-спектакля с десятком участников? Это как если бы боксеров легкого и тяжелого веса выпустили вместе на ринг и разбавили каратистами, ушуистами и снисходительным бойцом сумо. Но то, что невозможно в спорте, происходит в хореографии. Так каковы критерии оценки? Ольга Пона, хореограф, выросший на витебском фестивале (что сама подтверждает с благодарностью) лауреат Национальной театральной премии России «Золотая маска», художественный руководитель Челябинского театра современного танца, объясняет: сначала члены жюри выставляют баллы, а после их подсчета и выявления лидеров начинаются дискуссии.

«Самое большое счастье, – говорит она, – сидеть в зале и обозревать, как перед тобой в реальном времени раскрывается талант. Для современного танца интересен именно человек, индивидуальность, аутентичность. Я готова оценить поиски, даже если собственная лексика еще не найдена. Если личность раскрывается не только за счет танцевальной лексики, но и вовлеченности всем своим существом в процесс, то его уверенность смогут «считать» и зрители. Большая погруженность, увлеченность для меня идут в противовес иногда демонстративности и даже иллюстративности, которую я не люблю».

Говорить своим языком

Свой танцевальный язык, собственная лексика – главный дефицит в мире современной хореографии. Два главных вопроса сегодня, говорит Лариса Барыкина, – что и как? О чем сказать и как это сделать? «Смотрю на молодое поколение и не понимаю, что вас волнует. Как будто тишь да благодать, а ведь мы живем в разорванном мире, где все проблемно». Понятно, думаю я, шансов на премии фестиваля больше у того, чье тело кричит о проблемах.

«Мы живем в разломное время, – вторит Татьяна Ратобыльская, исследователь в области современного танца и театра из Германии, – когда все меняется. И когда сейчас смотришь на сцену, где все красиво, это уже не задевает душу». Ага, думаю я, поэтому практически каждое выступление происходит в мраке, а самый любимый цвет одеяний танцовщиков – черный. Второй по популярности – телесный (забавно и даже неуместно по-карнавальному смотрелся ярко-салатовый цвет на Воланде в номере «Первая встреча Маргариты и Воланда»).

«Нет абсолютно ничего нового, – констатирует Татьяна Котович, доктор искусствоведения, профессор кафедры истории и культурного наследия Витебского университета им. Машерова. – Отработано все. Если что-то появляется, то это одна секунда, которую тут же растиражируют». Значит, думаю я, главное, за что будет награждать экспертный совет и жюри – за новый язык, новую танцевальную лексику или хотя бы намек на нее.

«Такое чувство, что многие молодые хореографы набрали эту лексику хореографическую и ее используют. А задача современной хореографии – изобрести, – говорит Светлана Гутковская, заведующая кафедрой хореографии БГУКИ. – Много эскизных работ, нет конфликтов, драматургии. Первое – это выбор музыкального материала».

Может ли, например, фольклор стать музыкой для современной хореографии? «Соединение фолка и современного танца – очень классно», – уверена Светлана Улановская, танцевальный критик, исследователь современного танца. «Возвращение к фольклору – это возвращение к истоку, – согласна Татьяна Котович, – как в живую воду, там всегда есть что выбрать». А вот Татьяна Ратобыльская считает, что фольклору не место в современной хореографии. Хотя был, например, интересный опыт Евгения Панфилова (а он для Витебска – непререкаемый авторитет и остается несомненной звездой и через 20 лет после смерти), когда он поставил одноактный спектакль «Восемь русских песен», соединив фольклор (песни) и современную хореографию, в которой от эстетики ансамбля «Березка» ничего не было.

Интересно, что вся эта дискуссия по поводу фольклора развернулась из-за коротенького (хронометраж 3:38) номера «Утица» танцевальной компании «Денница» из Екатеринбурга (хореограф Анастасия Миронова) на народную песню «Плавала утица по синему морю» в исполнении Ольги Сергеевой, которую Андрей Тарковский называл «знаком русского», именно в этом качестве она звучит в его фильме «Ностальгия». Это, кстати, не единственная отсылка к Тарковскому на этом фестивале: кадры из его фильма «Сталкер» возникли в номере «Планета А» проекта Валентина Исакова «Х-перИменты» из Гомеля. Кстати, Ольга Сергеева, поющая про утицу, родилась в Витебской губернии (сейчас это Псковская область России).

В танце «Утица» было ожидаемо много утиного (и дело не только в красных носках-лапах), народного (прекрасно стилизованный под региональный народный головной убор-коробочка). Этот короткий номер был так хорош, что запомнился всем. Жюри оставило его без премии, а экспертный совет наградил «за фольклорную корневую культуру в современном танце».

Не фолькорные, а, скорее, этнические мотивы четко прослеживались в танце труппы современного танца «Самрук» из Алма-Аты, получившей специальную премию «за стилевое разнообразие». Это был красивый законченный номер, мини-спектакль, но, возможно, его подвела именно красота? Жюри нужны были надрыв и разрыв с канонами. Надрыв демонстрировали (по крайней мере, пытались) почти все, с канонами не удалось порвать практически никому.

Актуализация, конфронтация и иллюзорная пыль

Специальным призом «за актуальность тематики и современные средства художественной выразительности» награжден номер «Пыль», поставленный Евгением Цыбулько для ансамбля кафедры хореографии БГУКИ. Да простит меня хореограф и автор костюмов, но они (и костюмы, и хореография) напомнили мне Вражду в балете Валентина Елизарьева «Ромео и Джульетта». «Нынешняя модель похожа на колесо, – говорит Татьяна Котович, – все цитируют друг друга». Номер был визуально впечатляющим, это да. Да и сама попытка станцевать пыль – интересна. Хотя и без откровений. Но их в этот раз в Витебске практически ни у кого и не было.

…Когда смотришь конкурсные номера несколько часов подряд, они сливаются в один большой номер. Это и хорошо, и плохо. Плохо потому, что перестаешь различать танцовщиков и хореографов, а ведь весь смысл творения в том, чтобы стать единственным в своем роде и узнаваемым с одного-двух движений. Помимо «Утицы» одним из самых узнаваемых был проект «Connect» Дениса Чернышова из Челябинска, но запомнился он не столько хореографией, сколько попыткой синтеза: на сцене были танцовщик и два танцующих музыканта. Горловое пение, опять же. «Сложились штампы современного танца, которые все хотят применить: псевдоминималистская музыка, названия – заумные. Что они хотят этим сказать? Будьте проще!», – говорит Лариса Барыкина. (Тем не менее, Гран-при получил номер «Всякое действие рождает противодействие»).

А хорошо потому, что показывает, где сейчас находится современная хореография. По крайней мере, современная хореография постсоветского пространства, ведь в этом году в силу известных геополитических причин в конкурсе участвовали артисты только из Беларуси, России и Казахстана. «Никто не давал ответы, – печально констатировала Татьяна Ратобыльская, – это все процессуальные моменты. С точки зрения хореографической конкурсная программа неровная». «Не понимаю, зачем люди присутствуют на сцене, если им нечего сказать. Показывают результат, но не процесс», – печалится Лариса Барыкина. «Много эскизных работ. Нет конфликтов, драматургии – очень много таких», – огорчена Светлана Гутковская.

Но лидеры проявились сразу. Казалось, что это как минимум три номера: «Connect» (проект Дениса Чернышова из Челябинска), «Планета А» (проект Валентина Исакова «X-перИменты», Гомель), «Всякое действие рождает противодействие» (театр танца «Проспект», Тюмень). И всем очень запомнился номер «Конфронтация»: потому что когда объявляют, что его будет исполнять народный хореографический ансамбль «Алеся» (Могилев), то ожидаешь как минимум выхода юношей и девушек в народных костюмах и задаешься вопросом, что они делают на фестивале современной хореографии. А на сцену выходит дюжина крепких парней в черных майках-шортах. Мужская энергия в танце, хочу я вам сказать – убойная сила. Не зря Татьяна Котович напоминала о том, что Микеланджело именно мужское тело считал идеалом красоты. Парни из «Алеси» были прекрасны, а в «Конфронтации» можно танцевать что угодно. И хотя движения с хореографической точки зрения были не идеальны, зрителям это было не так важно: это был яркий (пусть и в черном) танец. Жюри, которое, конечно, видело все шероховатости и неточности исполнения, тем не менее, со зрительским восторгом согласилось: парни из «Алеси» разделили первую премию с Евгенией Николайчук (номер «One reach out away»).

Закройте рот!

На этом конкурсе в Витебске удивительно много для хореографии говорили. «Планета А» (хореограф Валентин Исаков) начинается библейским текстом, который в фильме Андрея Тарковского «Сталкер» читает жена главного героя в исполнении Алисы Фрейндлих (Лариса Барыкина удивлялась, что молодежь тоже интересуется Тарковским). Звучит «Отче наш» (организатор и директор фестиваля Марина Романовская признавалась, что консультировалась с экспертами по вопросу, насколько это уместно в танцевальном номере). В номере «Therapy» (We.Are.Art.Project, Минск, хореограф Александра Демянова) звучит текст Der Sexualtherapeut. В номере «Всякое действие рождает противодействие» (театр танца «Проспект», Тюмень, хореограф Оксана Бакланова) читают «Все люди рождаются свободными и равными в возможностях», это Всеобщая декларация прав человека. Да, отличное послание – напомнить об этом никогда не бывает лишним. Но в хореографии? Разве она не для того, чтобы рассказывать движениями, телом, образами? По моему (личному, конечно, и субъективному) мнению, когда хореограф прибегает к словам, он/она 1) признается в том, что не может высказать мысль образами, 2) старается избежать разных толкований. Но ведь искусство, особенно современное, когда каждый зритель становится соавтором, подразумевает разночтения.

Этим летом я была на фестивале современной хореографии в Вене, и там к этому приему – говорению на сцене – прибег Акрам Хан в «Книге джунглей». Значит, и он облегчает себе задачу. «Когда говорят на сцене – это ужасно, – уверена Татьяна Ратобыльская. – Закройте рот!». Тем не менее, проекту «Х-перИменты» Гомельского колледжа искусств им. Соколовского (хореограф Валентин Исаков) говорение не помешало получить премию имени Евгения Панфилова. Хотя самому Панфилову для общения со зрителями слова были не нужны.

Возможности тела

Из полученных более 100 заявок на конкурс были допущены 25 номеров, в финал вышли 15. С моей точки зрения (опять же, личной и субъективной) жюри оказалось излишне щедрым. «За время фестиваля, – сказал председатель жюри, заслуженный артист России, премьер Мариинского театра, главный балетмейстер Большого театра Беларуси Игорь Колб, – я лично пытался прожить все те истории, которые предлагали участники, понять, чем вы дышите сегодня. Наверное, я побывал на IFMC для того, чтобы увидеть и помочь тем талантам, которые завтра прославят свой город, регион, страну...».

Мне казалось, что номера, заслуживающего Гран-при – это когда весь зал вздыхает вместе «Ах!», – на фестивале не было. Но Гран-при присудили, он уезжает в Тюмень с коллективом театра танца «Проспект» за номер «Всякое действие рождает противодействие» хореографа Оксаны Баклановой, у которой оказались белорусские корни (но приз ей дали, конечно, не за это).

Идея в номере была, интересная танцевальная лексика, кружевные сплетения тел были (хотя слово «кружево» сложно применимо к танцу исключительно мужскому, но после «Алеси» можно плести какие угодно кружева из тел и слов), а вот удивления и восторга не случилось. Член жюри конкурса, хореограф и педагог из Дании Джин Яско призналась: «К сожалению, не было такого, чтобы прямо удивило». Ну, только если новость о том, что среди ребят в «Проспекте» – не только студенты института культуры, но и будущие геологи, геофизики и строители, которые страстно любят танец. Оксана Бакланова счастлива: «Надеялись ли мы на столь высокую оценку экспертов и членов жюри? Ничего не загадывали, хотя эта работа уже получала спецпризы, но награда из Витебска – это очень круто, ценно. Для меня Гран-при на IFMC не просто победа, а исполнение мечты!».

А ведь это так здорово, когда мечты сбываются.

Итоги Международного фестиваля современной хореографии (IFMC) в Витебске

Гран-при – театр танца «Проспект» (Тюмень) за номер «Всякое действие рождает противодействие», хореограф Оксана Бакланова.

Первая премия: 1) проект Евгении Николайчук (Минск) за номер One reach out away», хореограф Евгения Николайчук, 2) народный хореографический ансамбль «Алеся» (Могилев) за номер «Конфронтация», хореограф Игорь Шувалов.

Вторая премия: 1) танцевальная компания «НИКА dance company» за номер «В октябре», хореограф Дарья Бузовкина, 2) проект Дениса Чернышова (Челябинск) за номер «Connect», хореограф Денис Чернышов.

Третья премия: театр танца «Альтана» (Минск) за номер «5», хореографы Евгения Николайчук, Павел Лунцевич.