Сердце Радзивилла. Почему Александр Ельский не взял его в свой музей?

Точного перечня того, что находилось в частном музее Александра Ельского в его имении Замостье (ныне Пуховичский район Минской области), не сохранилось. Да, по всей видимости, этого перечня и не существовало – коллекционеру приходилось тратить много времени на собирание предметов и свою научную деятельность, в то время как составление описей было делом не таким уж и увлекательным.

Известно, что Александр Ельский собрал богатейшую коллекцию предметов искусства, археологии, редких изданий, рукописей, архивных документов. Только приблизительное описание коллекции, сделанное в 1939 году по памяти и на основании документов, оказавшихся под рукой, оставил внук собирателя Генрих Ельский. Он упоминает более 60 картин (портреты кисти И. Лампи, М. Баччарелли, Ю. Пешки, Ф. Смуглевича, Ш. Чеховича, итальянские гуаши, картины голландской школы и т. д.), свыше 2.000 гравюр, более 20.000 автографов и документов, коллекции фарфора и стекла (уречско-налибокского, севрского, саксонского, английского, венецианского – несколько сотен единиц), старинной мебели, канделябров и многого другого.

Сегодня остатки коллекции Ельского рассыпаны по собраниям Вильнюса, Варшавы, Кракова, Львова, Киева. То, что после смерти владельца в 1916 году оставалось в Замостье и Минске, погибло в бурные революционные годы.

Собранию Национального музея в Кракове Александр Ельский еще при жизни передал фрагмент старинного фарного костела в Слуцке – экспонат находится там и сегодня. Слуцкая фара была построена еще в XV веке. Храм был деревянным, возвели его из бревен лиственницы. Но каким бы твердым, упругим, смолистым и устойчивым против гниения не было это благородное дерево, за четыре столетия оно сильно состарилось. В 1852 году храм пришлось закрыть, а богослужения перенести в бывший каменный бернардинский костел, который после этого стал парафиальным.

Со временем старую слуцкую фару разобрали. А из оставшегося еще качественного материала построили часовню, которую тоже назвали фарной.

Часовня-фара в Слуцке. Открытка начала ХХ в.

Из этой часовни и происходит фрагмент старой фары, который ныне хранится в краковском музее. Историю его приобретения для своей коллекции в 1883 году описал сам Алексадр Ельский : «Благодаря доброй воле сакристианина, я попал в часовню, которая находится рядом с плебанией в тенистом саду. Тридцать с лишним лет назад я видел фару, которая стояла на широкой площади, а теперь вокруг нее густо, как в лесу, растут деревья. Мне хотелось получить кусок мемориальной лиственницы, из которой был построен храм, и я обратился с этой просьбой к сакристианину. Он сразу же, взяв пилу, залез на чердак и там выпилил достаточно большой фрагмент балки. Для меня это было важное приобретение».

Слуцк на протяжении почти полутора десятков лет был любимым местом пребывания князя Иеронима Флориана Радзивилла.

Князь Иероним Флориан Радзивилл. Гравюра 1744 г.

Иероним Флориан был младшим братом знаменитого Михала Казимира Радзивилла Рыбоньки. После смерти в 1746 году своей матери Анны Радзивилл – одной из первых в Беларуси успешных женщин-предпринимательниц, основавшей стекольные мануфактуры в Налибоках и Уречье, – Иероним Флориан стал одним из самых завидных женихов Речи Посполитой. Его годовой доход составлял около 900.000 польских злотых.

Еще при жизни княгини Анны князь Иероним получил во владение Слуцк. Как и в другом своем имении Белое, он учредил в Слуцке театр, где кроме обычных представлений устраивались показы театра марионеток, теней и пантомимы. Имел большой собственный оркестр, основал балетную школу, где учились дети местных мещан. Чтобы обеспечить высокий уровень представлений, приглашал лучших артистов из-за границы – из Вены, Крулевца, Гданьска.

Как оказалось, князь был хорошим хозяином. Он не только не запустил основанные матерью мануфактуры, но и смог развить их. Мануфактура в Налибоках, выпускавшая столовое и декоративное стекло, только наращивала свои мощности. А о том, в каких размерах тогда потреблялась стеклянная посуда, в том числе и самими Радзивиллами, дают представление следующие цифры: на погребение княгини Анны Радзивилл налибокской мануфактуре было приказано изготовить 1.800 рюмок, 1.200 стаканов, 720 бутылок и другой посуды, для освещения – 4.000 круглых ламп и 20.000 ламп «ординарных».

Рюмка налибокской мануфактуры времен Иеронима Флориана Радзивилла. Национальный музей в Варшаве

Уречская мануфактура занималась изготовлением зеркал. При Анне Радзивилл выпускались зеркала небольшого размера, оправленные в декоративные рамы. Но мода постепенно менялась, и все более востребованными становились зеркала большого формата, которыми стали украшать стены залов дворцов и кабинетов. Отливка таких зеркал требовала нового оборудования – специального стола, которого в Уречье не было. Иероним Радзивил потратил несколько лет на то, чтобы найти в Европе такой стол и установить на своей мануфактуре.

В отличие от многих других представителей рода, Иероним Флориан терпеть не мог алкоголя и не поощрял пьянства. Не любил шумных компаний, публичных выходов, не гнался за наградами, редко появлялся при королевском дворе. В то же время в частной жизни он был чудаком с садистскими наклонностями. Эксцентричный, невменяемый и безжалостный, он постоянно тиранил своих близких, особенно очередных жен. Подчиненных за самые малые провинности карал хлыстом и тюрьмой без суда и следствия. С одной стороны – садист с необузданным характером и непредсказуемыми поступками, с другой – тонкий ценитель музыки, искусств и ремесел...

Умер князь в 1760 году. Тело его упокоили в родовой крипте в Несвиже, а сердце он сам завещал похоронить в столь любимом им Слуцке, в старом фарном костеле. «Парафиальный костел я мог бы и не посещать, – писал Александр Ельский, – но меня искушало любопытство, потому что я знал, что сюда перенесли из фары все ценности, а с ними сердце знаменитого Иеронима Флориана Радзивилла».

Далее Ельский писал: «Сакристианин, которого я спросил об этом сердце, ответил, что знает о нем. И вот по крутым, темным ступенькам мы поднялись на небольшой балкон левого пресбитерия, а там, в куче сваленного хлама, среди пыли, паутины и мусора проводник указал мне на какую-то металлическую коробочку в форме креста, которая валялась в углу. Я взял ее в руки и на лицевой стороне прочитал латинскую надпись, состоявшую из сокращений: «Cor. Hier. Radz. P.S.R. Imp. Vexil. M.D. Lit. Ob. in Alba Dukali D. 17 Mai Anno 1760». Видимо, кто-то любопытный оторвал на противоположной стороне пластину, и из металлической коробки выглядывал стеклянный четырехугольный предмет вроде жестянки, в которой обычно хранят чай, имевший когда-то большую опечатанную пробку, половина которой теперь была насквозь прогрызена мышами, очевидно, имевшими аппетит на так старательно упрятанный деликатес. Вынув этот стеклянный предмет, я заметил на дне его засохший, коричневый, заплесневевший, размеров со среднюю картошину, хорошо погрызенный маленькими четвероногими созданиями предмет. Это было сердце крупнейшего в свое время, безмерно высокомерного и спесивого пана – отвратительное при жизни и теперь… Боже мой! Сколь же оно ничтожно – кажущееся величие человеческое! Этот человек при жизни страшил близких своим могуществом, а его безмерная заносчивость и чудачества еще ожидают своих исследователей и пера, способного точно обрисовать ужасные картины, засвидетельствовав историческую правду для предупреждения потомков, особенно тех, кому принадлежат богатства и кто вместо того, чтобы благородными поступками заслужить себе славу в народе, обычно растрачивает счастливый дар в высокомерии и лести, а после смерти памятником им будет презрение соотечественников!»

Футляр с сердцем Иеронима Радзивилла не стал экспонатом коллекции Александра Ельского. Отвращение собирателя к личности князя оказалось сильнее страсти коллекционера.

Может, это как раз и есть то, что называют судом человеческим?

К сожалению, в конце материала возникает вопрос и о судьбе самого музея Александра Ельского. Как могло случиться, что от богатейшей коллекции на территории Беларуси не осталось и следа, а имя человека, пытавшегося сохранить историю родной земли, потомками забыто? Это чье наказание?