Корыто для свиней или доспехи эпохи Ренессанса. Из воспоминаний Антония Униховского

Коллекция Януша Униховского, владельца имения Русиновичи под Минском, в начале ХХ века была широко известна в кругах антикваров не только в Беларуси, но и далеко за ее пределами. Особенно увлекался ее владелец собиранием старинных доспехов. Об одном из самых ценных экспонатов коллекции и связанной с ним удивительной истории рассказывает сын владельца Антоний Униховский.

Разными бывают приключения антиквара, я сам когда-то стал неудачным героем одного из них. Это касается одних доспехов, а точнее, их фрагмента, которым владел мой отец. Это была спинная часть доспеха, которая выглядела как большая жестяная миска, украшенная вертикальными полосами с позолоченным орнаментом, а, согласно каталогу оружейной палаты Эрмитажа, (…) знак оружейника сообщал, что доспех этот был сделан во времена раннего ренессанса в Испании. Находясь в каком-то шляхетском застенке на Кресах Всходних [1], отец заметил, что то, из чего ели местные свиньи, является ценной бляхой. Он купил ее у хозяина, и таким образом это корыто для кормления свиней превратилось в один из ценнейших предметов его коллекции.

Вычищенная и приведенная в порядок спина эта была очень красива. Интересом к ней загорелся краковский коллекционер пан Юткевич, который дал отцу за нее золотой, очень редкий реликварий, когда-то принадлежавший гетману Мазепе, о чем свидетельствовали его герб и монограммы.

Я тогда имел немногим более десяти лет и быстро забыл об этой сделке, имевшей странную судьбу, которая выпадает иногда на долю произведений искусства. И никто из нас, ясное дело, не допускал, что посредством этого фрагмента доспехов будет посвящен в крупную, можно сказать, международную аферу в мире антиквариата. Собственно, вскоре после этого умер мой отец, и на протяжении последующих лет воспоминание о каком-то найденном и ценном фрагменте доспехов стерлось из моей памяти.

Прошло лет десять или пятнадцать, когда однажды появился у меня на Краковском предместье, где я тогда уже жил с семьей, один не пользующийся особенно хорошей репутацией хитрый старичок, историк искусства Вержбицкий. Он привел джентльмена, который не говорил ни на одном понятном мне языке – значит, только по-английски. Вержбицкий отыскал меня, как он уверял, с большой доброжелательностью, как сына своего старого знакомого и привел вот его – здесь он представил мне своего джентльмена, любителя старинного оружия, как потенциального будущего клиента. Он тщательно выпытывал у меня, чем я владею из унаследованных от отца коллекций, был подвижен, угодлив, хвалил, вспоминал ценные вещи отца и вынудил меня вытянуть из углов остатки его собрания. Я показал ему один старый наголенный щиток, гусарский шлем, перчатки – джентльмен мотал головой, а Вержбицкий дальше выспрашивал меня, не имею ли я где-нибудь каких-нибудь доспехов или панциря.

Когда после многочисленных допросов хитрый старичок – я не могу удержаться от определения его таким образом, а правдивость этой характеристики в дальнейшем подтвердится фактами – убедился, что, к сожалению, я больше ничего не имею, он объяснил, наконец, достаточно поверхностно, о чем идет речь. Он напомнил мне, что существовала спина от доспехов, которую когда-то, много лет назад, отец продал Юткевичу, а присутствующий здесь американец ищет другие части этого панциря. К сожалению, я знал наверняка, что кроме спины у нас не было больше ничего от тех доспехов. Огорченный Вержбицкий выпроводил джентльмена, и дело казалось мне завершенным.

Тем временем через несколько дней Вержбицкий посетил меня снова, на этот раз один и без конкретного дела, просто так, поговорить. С того времени он стал частым гостем, а наши разговоры он постоянно переводил на тему испанских доспехов. Измученный Вержбицким, который вынуждал меня припоминать все подробности происхождения той спины, я рассказал ему всё, что только мог. Прежде всего о полуграмотном шляхтиче, который кормил из панциря поросят, и о том, что происходило это где-то на Кресах Всходних. Никаких более подробных сведений я не имел. Старик расстраивался, вздыхал, наконец, сообщил мне о дальнейшей, сенсационной судьбе панциря.

Юткевич из Кракова после приобретения у отца той спины от доспехов уступил ее венскому антиквару Шварцу, а тот продал ее дальше, так что в конце концов тот фрагмент лат прошел через много рук и оказался в музее в Нью-Йорке. Прошло несколько лет после смерти отца, и вот на аукционе или торгах какого-то частного собрания в Лондоне нашлись наплечники, наголенные щитки и шлем – принадлежавшие тем самым доспехам. Все эти части указывали на то, каким редким и ценным экземпляром они были. Представлялся скомпонованный из стали ренессансный наряд с собранными в буфы как рукава наплечниками, а украшавшие его золотые полосы имитировали парчу. Таких доспехов во всем мире всего несколько, а оружейник, в мастерской которого они были сделаны, является одним из известнейших мастеров, создателем знаменитых доспехов Карла V и Филиппа I, которые хранятся в Эскориале [2]. На лондонских торгах американцы, уже имевшие спину, полученную от Шварца, Юткевича и моего отца – необыкновенно подняли цены, и хоть богатые англичане с трудом дали себя переторговать, за огромную сумму купили все фрагменты. Не имели они, однако, кирасы, или передней части лат. Один из хранителей нью-йоркского музея выбрался на поиски в Европу. Он поехал в Вену, оттуда в Краков и так по следам старых торговых сделок отца попал в Варшаву и ко мне.

Вот что рассказал мне Вержбицкий, переживая, что я не знаю больше ничего. Приведенный ко мне нью-йоркский хранитель уплыл в Америку.

Во время одного из визитов старого историка искусства, когда разговор как обычно клонился к истории поисков недостающего панциря, и мы задумались вместе над тем, овладеют ли американцы когда-нибудь полным комплектом, я вспомнил одну гипотезу отца, касающуюся происхождения доспехов, и легкомысленно рассказал о ней Вержбицкому. Мой отец утверждал, что владельцами таких прекрасных доспехов могли быть в Литве только Радзивиллы, а фрагмент, который приблудился в застенок, мог происходить единственно из разграбления Несвижа во время Барских сражений [3] XVIII века.

После добычи от меня этих последних сведений Вержбицкий как-то прекратил свои визиты и исчез с моих глаз. Прошло около двух лет и внезапно в коллекционерских сферах, с которыми я время от времени соприкасался, распространилось известие, что тот же Вержбицкий совершил крупную сделку, продав за огромные деньги какой-то редкий панцирь в Америку. Как оказалось, упоминание о Несвиже направило его усилия в нужное русло.

В то время Несвиж принадлежал старому парализованному князю Абе Радзивиллу [4]. Этот старый больной пан жил в собственном дворце в Варшаве и годами уже не заглядывал в Несвиж, а замок был брошен на волю судьбы в запустении и беспорядке. Замковая оружейная комната, которая могла скрывать множество сокровищ, имела жалкий вид – россыпь железа, сваленного в каком-то подвале или сарае. Вержбицкий долго думал, как до нее добраться.

После многих усилий он попал к старому князю и представился большим любителем старопольских доспехов, что было неправдой, потому что он был специалистом только по нагрудникам. Радзивиллу были безразличны эти тонкости, он любезно позволил Вержбицкому дурачить себя, а тот предложил заняться приведением в порядок оружейной в Несвиже. Князь сказал, что не имеет денег на такую роскошь. Вержбицкий стал рассказывать чудеса, как он сам, большой знаток, очистит и укомплектует доспехи, как прекрасно украсит ими замок, как замечательно будет выглядеть зал с поставленными там рыцарями и так далее. Старик, охваченный ужасом от того, что эта реконструкция его разорит, отговаривался кризисом и бедностью – Вержбицкий стоял на своем. Наконец, он сообщил, что как большой любитель искусства готов все это сделать даром, а за все хлопоты он возьмет себе какой-нибудь ни к чему не подходящий фрагмент. Искушенный этим князь выдал охранную грамоту, которая открывала перед Вержбицким все двери Несвижа и давала ему свободу в поисках по всему замку.

Более полугода сидел наш герой в Несвиже, чистил толченым кирпичом разные заржавевшие бляхи, составлял их, монтировал, наконец, установил в передней замка несколько странных манекенов с алебардами, развесил несколько десятков мушкетов на стенах, скрестил мечи и сабли. Работа была завершена. Вержбицкий уехал из Несвижа, увозя на память не подходящий ни к чему заржавленный кусок металла, который и был той знаменитой разыскиваемой кирасой от доспеха из Толедо.

Хозяин Несвижа, растроганный усердием и бескорыстием известного историка искусства – потому как что такое кусок бляхи за такие хлопоты – выдал ему еще благодарственный диплом, увешенный печатями.

Так, наконец, нью-йоркский музей получил желаемые доспехи, Вержбицкий – большие деньги, а я чувствовал себя только одураченным из-за своей болтливости. Вержбицкого с той поры я уже больше никогда не видел.

Uniechowska K. Antoni Uniechowski o sobie i innych. Warszawa, 1961. S. 81–87. Перевод с польского.

Вместо комментария

О том, насколько точен Антоний Униховский в описании приведенных выше событий, пусть судят специалисты, занимающиеся историей коллекции доспехов рода Радзивиллов. Но что такая история, укрытая толстым панцирем тайн и загадок, существует – факт бесспорный. А то, что Униховский рассказал ее пристрастно (как сделал бы и любой из нас) – кто же за это будет бросать в него камни?

В 2018 году сотрудники Несвижского музея-заповедника планируют провести у себя выставку, на которой собираются показать радзивилловские латы из собраний Метрополитена, Художественно-исторического музея в Вене и Музея Армии в Париже. Если это случится, у нас с вами будет неплохой повод еще раз вспомнить и Антония Униховского, и эту его занимательную историю.

Рисунок Антония Униховского взят из кн.: Uniechowska K. Antoni Uniechowski o sobie i innych. Warszawa, 1961. S. 84).

Материал подготовлен Людмилой Хмельницкой, директором Центра исторических исследований «Планета Беларусь»

[1] Kresy Wschodnie (от польского слова «кресы» – граница, конец, край), польское название территорий нынешних западной Украины, Беларуси и Литвы.

[2] Эскориал – монастырь, дворец и резиденция короля Испании Филиппа II, расположен в часе езды от Мадрида. Его архитектурный комплекс называют как «восьмым чудом света», так и «архитектурным кошмаром».

[3] Речь идет о Барской конфедерации, созданной в Речи Посполитой в 1768 г. для защиты внутренней и внешней самостоятельности страны от давления России и против советников короля, желавших ограничить власть магнатов. Одним из руководителей военных событий конфедерации был Кароль Радзивилл Пане Коханку (1734–1790). Барская конфедерация существовала четыре года и была разгромлена российскими войсками и верными королю отрядами Речи Посполитой. Кароль Радзивилл вынужден был выехать в изгнание в Пруссию, а оттуда – в Австрию.

[4] Альбрехт (Аба) Радзивилл (1885–1935) – предпоследний ординат Несвижа. Страдал тяжелой болезнью ног.