Герои трех полотен Яна Рустема

Наш разговор – о трех полотнах знаменитого виленского художника эпохи романтизма Яна Рустема (1762–1835), что некогда украшали стены усадебного дома Лопатинских в имении Сарья, которое ныне расположено в Верхнедвинском районе Витебской области.

Обычно, знакомясь с живописным произведением, мы прежде всего обращаем внимание на его чисто художественные достоинства, стараемся определить особенности творческой манеры автора, использованных им приемов и средств выразительности. Персонаж, изображенный на картине, чаще всего является для нас абстрактным образом, лишенным конкретного наименования и сущности. Но порой, глядя на старинные портреты или жанровые сценки, мы невольно интересуемся, какими были эти люди, как складывались их судьбы, куда привели жизненные пути… Ответить на эти вопросы удается крайне редко. Но иногда все же наши поиски не безуспешны.

Речь идет о живописных портретах Станислава и Марии Шумских, родителях Марии (в замужестве Лопатинской), в память о которой был построен костел в имении Сарья (ныне церковь Успения Пресвятой Богородицы).

Все три портрета сделаны на рубеже первого и второго десятилетия XIX века. На первом полотне мы видим погрудное изображение молодого мужчины с большими задумчивыми глазами и легкой улыбкой на губах. Типичный портрет представителя высших слоев общества, за которым в первую очередь просматривается устойчивость композиционных приемов, характерная для творческой манеры Яна Рустема – профессора кафедры живописи Виленского университета. А что мы можем сказать о самом портретируемом?

Станислав Шумский (1790–1871), виленский губернский маршалок, по выражению одного из польских историков, был «одной из самых симпатичных фигур в Литве в первой половине XIX века» [1]. Его молодость пришлась на войну 1812 года, в которой он, как и многие представители белорусско-польско-литовской шляхты, принимал участие на стороне Наполеона и был награжден орденом Почетного легиона. Блестящий офицер и фрондер, весной 1819 года он женился на своей кузине Марии из рода Мирских. Многое о характере Станислава Шумского говорит случай, произошедший с ним через три месяца после свадьбы. На балу, устроенном в честь Александра I, который проезжал через Вильно, Шумский был представлен императору. Увидев у Шумского орден Почетного легиона, который виленский маршалок не посчитал нужным снять перед балом, российский император спросил, не в кампанию ли 1812 года была получена награда. «Да, сир!», – прозвучало в ответ. Александр ухмыльнулся и снова спросил, не жег ли Шумский Москву. И снова прозвучал короткий, но твердый положительный ответ. На удивление, дерзость виленского маршалка осталась тогда «не замеченной» царствующей особой [2].

Жена Станислава Шумского Мария происходила из семьи Станислава-Войцеха Мирского (1765–1805), писаря Великого княжества Литовского, и Станиславы из рода Кощицов (ок. 1780–1835), которая жила в родительском имении Заверье (ныне деревня в Браславском районе Витебской области).

Красавицу Марию Шумскую (1790–1821) Рустем портретировал дважды. Во второй раз он изобразил ее на групповом портрете вместе с братом Адамом-Наполеоном (1804–1861) и кузиной Барбарой Шумской. Следуя моде, художник избрал для группового портрета аллегорические образы – в высшем свете мало кто в то время желал быть изображенным в собственном облике. Изящную и миловидную Марию Ян Рустем поместил на переднем плане картины и представил в образе танцующей Терпсихоры. С тарелками в руках, с волосами, зачесанными á la madame Récamier, в белом платье с розовым пояском, в золотых сандалиях, с накинутой на плечи золотисто-бронзовой шалью, молодая женщина выглядит очень привлекательно. Приземистую Барбару в светло-оливковом платье с голубой шалью на плечах художник представил в виде музы Эрато – покровительницы любовной поэзии, которая обычно изображалась как молодая женщина с лирой в руках. Маленького Наполеона Мирского Рустем изобразил в виде крылатого Амура с колчаном, полным стрел, и с лежащим рядом луком. Все действо разворачивается на фоне пейзажа с фрагментами классических построек.

Это полотно имеет достаточно большие размеры (159 на 124,5 см). Когда-то оно украшало стены усадебного дома Лопатинских в Сарье. Ныне картина находится в собрании Национального музея в Варшаве, и специалисты дворца в Вилянове датируют ее примерно 1808 годом [3].

Брак Станислава Шумского с Марией из Мирских оказался недолгим. В скором времени после рождения в 1821 году дочери из-за недосмотра повивальной бабки молодая женщина умерла. Как писала позднее одна из современниц, родившаяся девочка, «маленькая сирота, невольная причина этого несчастья, крещеная именем своей матери, получила в качестве небесной заступницы Мать всех сирот… Была она красивая, милая, добрая, как ее мать, и, не зная последней, была, однако, похожа на нее во всем, даже в движениях» [4].

В 1831 году за активное участие в восстании Станислава Шумского арестовали. Сначала посадили в тюрьму в Вильно, а позднее выслали в центральную Россию, в город Вятку. Таким образом, маленькая Мария осиротела во второй раз. Девочку взяла на воспитание ее тетка Барбара Шумская – уже известная нам муза Эрато. Когда весной 1840 года тетка умерла, 19-летняя Мария решила ехать к отцу в ссылку. Два года они прожили вместе в Вологде, куда Станислава Шумского перевели из Вятки. Осенью 1842 года отец с дочерью вернулись в Вильно, где прежде всего ему пришлось заниматься финансовыми делами семьи, которые до того времени неудачно вел брат Станислава Шумского, оставив после себя множество кредиторов.

Чтобы рассчитаться с долгами, Шумскому пришлось пойти на значительные издержки, что практически лишило приданого его единственную горячо любимую дочь. Печаль отца по этому поводу рассеялась только после того, как к Марии посватался владелец имения Сарья Игнатий Лопатинский, в котором Шумский увидел человека, интересующегося не приданым дочери, а «исключительно ее хорошими качествами». С легким сердцем он благословил  брак, от которого после всех перенесенных невзгод имел самое большое утешение и самое большое горе.

Молодые поселились в Сарье, и под натиском зятя Станислав Шумский начал писать мемуары о своей молодости и событиях 1812–1848 годов. Он завершил свои воспоминания, которые были изданы отдельной книгой под названием «В боях и тюрьмах» в 1851 году, в Сарье. Но в том же году после рождения третьего ребенка внезапно умерла его дочь Мария Лопатинская. Отец пережил свое дитя на 20 лет и умер 3 июля 1871 года в Вильно, окруженный всеобщим уважением и почетом.

Три живописных портрета кисти Яна Рустема долго хранились в семейном собрании Лопатинских в Сарье. В 1919 году вместе с ценной фамильной библиотекой и архивом они были переданы «Обществу приятелей наук» в Вильно – научной организации, которая в 1940 году вошла в состав Академии наук Литвы. Групповой портрет, как уже сообщалось выше, попал в собрание Национального музея в Варшаве. Судьба еще двух полотен – портретов Станислава и Марии Мирских – остается неизвестной. Образы прошлого, приобретя черты конкретности, снова растворились в небытии…

Людмила Хмельницкая,

директор Центра исторических исследований «Планета Беларусь»

[1] Puzynina G. W Wilnie i w dworach litewskich. Wilno, 1928. S. 372. В данном случае термин «Литва» употребляется не в этническом, а в историческом смысле, как наследие Великого княжества Литовского.

[2] Szumski S. W walkach i więzieniach. Pamiętnik z lat 1812–1848. Wilno, 1931. S. 57–58.

[3] Portrety osobistości polskich znajdujące się w pokojach i w galerii pałacu w Wilanowie. Katalog. Warszawa, 1967. S. 127.

[4] Puzynina G. W Wilnie i w dworach litewskich. S. 42.